Часовой   ::   Будогоская Лидия

- Видали? - обратился шофер к бледному. - Кого сюда поставили? Что она из себя воображает? Ох, эти девчонки! Они на фронте уже всем надоели. Хоть ей и известно, чья машина, все равно она ее задержит. Хоть пять раз мимо нее проезжай, каждый раз потребует все документы показать и еще в машине будет рыться…

- Да покажи ты ей путевку, - сказал спокойно бледный.

И мне говорит:

- Не надо нервничать.

Порылся шофер в кармане и наконец протянул мне путевку.

Но ведь я еще никогда путевок не проверяла и сразу разобраться не могу. Буквы перед глазами так и прыгают.

- Мы ездили за хлебом для госпиталя, - говорит бледный.

Да, про это в путевом листе сказано.

Теперь мне захотелось пропустить машину как можно скорее. Я отдала лист шоферу и побежала через будку на двор. Рванула железный засов и отворила правую половину ворот с тяжелой перекладиной поперек. Но левую я еще не успела как следует отворить, как правая захлопнулась.

Снова отворяю правую половину ворот, толкаю тяжелую перекладину. А тут еще винтовка в руках путается… левая половина захлопнулась. Ворота косые, не держатся открытыми.

Шофер кричит, сердится. И машина шумит неугомонно. Что делать? Чем ворота подпереть?.. Смотрю, у помойки стоит старичок, дворник дядя Вася. Он всегда в столовой под титаном печурку топит.

- Эй, дядя! - крикнула я.

Он бросил на асфальт свою метлу. Подбежал и схватился за тяжелую перекладину.

Он придержал правую половину ворот, а я левую. Машина попятилась, а потом рванулась вперед. И вот она с шумом катит мимо нас, а дядя Вася, держась одной рукой за перекладину, кланяется ей чуть не в пояс.

Зачем вы кланялись? - спросила я у дяди Васи, когда машина завернула за главную кочегарку.

- Как зачем? - говорит дядя Вася. - Кондратьичу. Разве ты кладовщика нашего, Кондратьича, не знаешь?.. Почтенный мужик.

- Не знала я его, - говорю я. - Ведь до сих пор я на отделении была. Там встречаешься с другими людьми, например с хирургами. Кладовщика я еще не видела.

Дядя Вася принес мне булыжник - подпирать ворота. Как нельзя более кстати. В переулке опять зашумело. И пошли машины одна за другой в надвигающихся сумерках.

Оказалось, все машины наши. Они хотели проскочить в ворота как можно скорее. И каждый шофер злился, что я его задерживаю. Но мне ясно сказали, что от меня как от часового требуется. Разве я могу это нарушить?

Наконец притихло в переулке, и я вышла из будки на двор.

- Теперь можешь отдохнуть, - говорит мне дядя Вася, - наши машины уже все пришли. И я работу кончил.

Он поставил в угол будки свою метлу и исчез.

Проворный старичок. То в одном конце двора поскребет асфальт жесткой метлой, то в другом. Окурка, бумажки не пропустит - все подбирает тщательно. И мне помог. Только зачем он роется в помойке? Я видела. Какие-то шнурочки вытащил оттуда, свернул аккуратно и спрятал в карман. Банку из-под консервов обтер рукавом и сунул в свой противогаз.

Опять загрохотало, но на этот раз я могу стоять спокойно около своей будки: не машина, а тележка пустая загрохотала на дворе. Ее толкают двое. А впереди выступает сутуловатый, в кожаной куртке Кондратьич, кладовщик. Они направились в самый угол двора, к кладовой. В руках у Кондратьича ключи позвякивают.

А вот они уже катят обратно. Теперь двое с трудом тележку толкают. Тележка нагружена бараньими тушами. А сверху еще корзина с овощами. Кондратьич сейчас идет позади тележки, заложив руки в карманы куртки. Они везут завтрашний обед. Вот картина! Разве подумаешь, что голодно?

Но из всего этого мне достанется завтра на обед маленький кусочек. И так долго до завтрашнего обеда, даже до завтрака долго! Хоть бы погрызть морковку!..

Не удивительно, что дядя Вася так низко кланяется Кондратьичу.