Заговор на Нуич-стрит   ::   Мерфи Уоррен

Человек, умеющий и руководить, и подчиняться. Человек, который был вместе с нами и в солнечные дни побед, и в мрачные часы неудач. Только он способен заменить нашего Джина Джетро на посту президента. Этот человек – руководитель нью-йоркской делегации Эбрахам Бладнер.

Едва прозвучало это имя, как делегаты-лидеры поднялись с мест и повели за собой своих последователей, вышли в проходы, демонстрируя поддержку сказанному. Их становилось все больше и больше. Каждый из присутствующих понимал, что власть переменилась, и никому не хотелось, чтобы в ближайшие четыре года в критический момент ему напомнили, как он не поддержал Эйба Бладнера, когда тот в этом особенно нуждался.

Римо приветственно помахал Бладнеру, которого почитатели на плечах уже несли к сцене. Бладнер был подготовлен к такому повороту событий еще до встречи Римо с ядром союза. Римо-политик легко подчинил себе дюжину человек, а затем – и весь съезд. Они встретились с Бладнером в апартаментах, ранее принадлежавших Нуичу, где все еще струился фонтан, на который Ломик бросил неодобрительный взгляд. Римо в ответ пожал плечами, показывая, что тоже считает это излишеством.

– Эйб, – начал Римо, устроившись рядом с бассейном, на том самом месте, где он чуть было не расстался с жизнью. – Ты не хотел бы стать президентом Международного братства водителей?

– Эх, парень, через четыре года я буду староват для этого…

– Я говорю о сегодняшнем дне.

– А как же Джетро?

– У него семейные неурядицы. Думаю, что мы его теперь долго не увидим.

– А, – сказал Бладнер, – вот оно что.

– Ага, вот оно что, – сказал Римо.

– Чего хочешь ты? – спросил Бладнер.

– Парочку одолжений.

– Это понятно, а каких именно?

– Ты не знаешь, на кого я работаю, и не станем в это вдаваться. Дело в том, что другие транспортные профсоюзы хотят объединиться с нами. Сообщить об этом планировалось сегодня. Так задумал Джетро, а у людей, которые замышляют подобные вещи, часто случаются неприятности в семье. Ты, надеюсь, понимаешь, что я имею в виду?

Бладнер понимал.

– По-моему, водителям не стоит объединяться с другими союзами. Как ты думаешь?

– Конечно! Для чего, чтобы потерять независимость? – возмутился Бладнер.

– Организации, на которую я работаю, время от времени может понадобиться информация. Ну, например, кто чем занимается, не более того. Никакого вреда твоему профсоюзу. За это, естественно, заплатят.

Бладнер подумал и согласно кивнул.

– С тобой свяжутся. Обо мне – никому, забудь, что мы встречались, хорошо?

– Ты уходишь от нас?

– Эйб, ты хочешь стать президентом или нет?

– Знаешь, я раньше часто думал об этом, но потом, лет в сорок пять, перестал. Понимаешь, это было вроде мечты, ну а мечты… Мечты с годами уходят. А что касается нашего профсоюза, то я бы управлял им не совсем так, как нашей региональной организацией. Все должно быть классом повыше, но ровно настолько, чтобы я вписывался в эту систему.

– Теперь скажи, кто из делегатов пользуется наибольшим авторитетом?

Бладнер начал называть имена, а потом заметил, что при конфиденциальной встрече с этими людьми, следует, пожалуй, держаться пожестче, «без цветочков и подобных штучек, чтобы им в головы не лезли лишние мысли, парень».

Это Римо понимал. Делегаты на приватной встрече сразу отреагировали на кандидатуру Бладнера надлежащим образом. Римо заверил их, что с нынешним вице-президентом не будет проблем. Все согласились, что он, в конце концов, фигура легковесная и не станет настаивать на передаче ему поста президента, как полагалось бы по уставу. Найдутся, конечно, недовольные.