Город Солнца   ::   Виллолдо Альберто

Он поднял ко мне лицо, затем глазами указал на третью пуговицу своей шотландской рубашки. Его рука скользнула под рубашку и снова появилась с такой же сумкой на кожаном ремне.

— Что у вас там? — спросил он.

Я открыл свою сумочку и достал оттуда сову, крохотную золотую сову, которую Антонио дал мне в последнюю нашу встречу. Я положил сову старику в руку, и он покатал ее на ладони, не отрывая своих глаз от моих. Он отдал мне ее обратно, так и не взглянув на нее. Он нахмурился, затем взглянул на меня искоса и приподнял брови.

— Исцеляющая Сова, — сказал он.

— Это из Перу, — сказал я.

Несколько мгновений он смотрел на меня. И обычным тоном, словно я вынул авиабилет до Лимы из моего кармана, спросил:

— Вы собираетесь туда снова?

Я ответил, что собираюсь. В этот миг до меня дошло, что выбора нет, я должен ответить на письмо из моего сна.

Обеими руками он распустил шнурок своей сумки и извлек из нее тонкий зеленый прутик — побег шалфея. — Он будет охранять вас, — сказал он.

Я положил прутик вместе с совой к себе в сумку.

— Счастливой поездки, — сказал он.

— Спасибо.

Водитель сиял, обрадованный, что кризис разрешился. Он радовался нашему согласию, но торопился скорее погрузиться и ехать. Старик индеец обернулся к молодому и сказал:

— Наши традиции принадлежат только нам, по предки у нас с ними общие. Всех нас осеняют крылья великого духа.

Парень с повязкой не двигаясь смотрел в землю. Он был по-прежнему зол, но смолчал, явно считаясь с мнением старика.

— Мы рады всем людям, если они приходят к нам с уважением, — закончил беседу старый индеец, направляясь к сложенному в кучу снаряжению.



*2*

Если спросите, откуда

Эти сказки и легенды…



Генри Уодсворт Лонгфелло



Три месяца спустя я летел в Куско. Я возвращался в Перу, как возвращаются в сон, чтобы догнать ускользающие образы. В Сан-Франциско заканчивалась весна — значит, в Перу начинается зима и снарядиться нужно соответственно. Одежда, отобранная с таким расчетом, чтобы выбрасывать ее по мере износа, была упакована в старый каркасный рюкзак и в небольшую туристическую сумку из мягкой кожи. Палатку я притянул ремнями к днищу рюкзака. Со мною был и мой дневник с записями о последних сновидениях и о работах в каньоне Шелли.

Меня воодушевляла надежда: я найду Антонио. Там, в Куско, я увижу друга, который впервые открыл мне легенды своего народа, рассказал о древней тропе, показал, как нужно идти, и подтолкнул меня в путь.

А еще было письмо в конверте с гравюрой. Оно засунуто вместе с паспортом в боковой карман рюкзака. Я получил его через несколько недель после моего возвращения из каньона Шелли. Один из моих перуанских друзей археологов, со связями в правительстве, приглашал меня посетить гробницу Владыки Сипана, священника и воина; камеру захоронения обнаружили huaqueros — грабители могил — в окрестностях Кахамарки на восточном побережье Перу.

Это была самая богатая из раскопанных могил в Новом Свете; вероятно, дальнейшие раскопки откроют другие слои — храм на храме, построенном в 100–300 годах нашей эры. Я буду в числе первых американцев, которых допустят к этим раскопкам.

Одноглазая старуха-негритянка, чье искусство гадания я изучал в бытность мою студентом философии в университете Пуэрто-Рико, сказала мне однажды, что существуют люди, которые видят сны, и люди, которые снятся. Я теперь окончательно понял, что она имела в виду; я пережил тот опыт, который является источником этого замысловатого афоризма. Или, быть может, лучше сказать, что этот опыт прожил во мне, через меня. Я знаю теперь, что означает видеть сон, сновидеть, потому что я начал постигать уроки, которые уже ожидали меня в тот апрельский день, когда садился в самолет на Перу.