Алена и Аспирин   ::   Дяченко-Ширшова Марина

Она взяла медведя на руки и прижалась лицом к короткому светло-коричневому меху. Через секунду Аспирин с ужасом обнаружил, что она плачет.

—Ты чего?!

— Здесь... страшно, — пробормотала девочка. — Там, ночью... я очень... испугалась.

— Оно и понятно, — сказал Аспирин после паузы. — Я тоже. Но мы ведь... все в порядке, так?

— Нет, — девочка помотала головой, по-прежнему пряча лицо за Мишуткиной мордочкой. — Не в порядке... Ты меня боишься.

— Ерунда, — Аспирин подошел, присел рядом на корточки. — Слушай... Перестань. Хочешь, выпьем чая? У меня есть печенье...

Она кивнула, не поднимая глаз. Аспирин пошел на кухню, плеснул в чайник питьевой воды из пластикового баллона; в конце концов, его совести будет комфортнее, если нежелательная гостья уйдет накормленная и напоенная.

Чайник закипел, заурчал и громко щелкнул, выключаясь. Аспирин вытащил картонную коробочку с пакетиками на нитках, бросил по одному в каждую чашку, залил кипятком. Выставил на стол тарелку с остатками позавчерашнего печенья.

— А Мишутке? — слабым от слез голосом спросила девочка.

Аспирин, помедлив, взял с полки третью чашку. Девочка усадила медведя на стол. Аспирин вздохнул — и плеснул ему тоже кипяточка.

— Видишь ли, — сказал, придвигая к девочке сахарницу, — я тебя не боюсь. Что за ерунда — почему я должен тебя бояться? Ты пей... Просто я разозлился, когда ты взяла мой паспорт.

— А он в коридоре под зеркалом лежал.

Аспирин вспомнил: в самом деле, получал позавчера на почте заказное письмо и потом бросил паспорт куда придется.

— Это не причина, — сказал он с нажимом. — Документы брать нельзя, особенно чужие, в чужой квартире, чужого человека...

— Мне нужно было узнать, кто ты.

Аспирин покачал головой, дивясь ее наивности:

— Разве об этом пишут в паспорте? Ну вот ты прочитала — и знаешь, кто я?

Девчонка опустила голову.

— Не обижайся, но есть же правила, — сказал Аспирин, довольный своей маленькой победой. — У тебя должны быть родители... или я не знаю, опекуны какие-то... и ты должна жить с ними. Такие правила.

— Они очень далеко, мои опекуны, — сказала девочка и странно улыбнулась. Такая улыбка пришлась бы впору морщинистой, умудренной опытом старухе. Аспирин насторожился.

— Где?

Девочка взялась за картонный «язычок» заварочного пакетика, с удивлением подняла коричневый мокрый мешочек над янтарной поверхностью чая.

— Ух ты...

Опустила и снова подняла.

— Ты что, никогда чай в пакетиках не заваривала? — тихо спросил Аспирин. — Из какой же ты глуши?

— Алеша, — девочка хлопнула сосульками слипшихся ресниц. — Не прогоняйте меня.

Аспирин едва не поперхнулся чаем.

— Я не прогоняю! Допивай себе спокойно... Ешь печенье... Но мы же не в лесу живем! У тебя должны быть документы... Свидетельство о рождении... И мне надо срочно уехать в командировку, — придумал он вдруг и загорелся этой идеей. — Да. Уехать. Надолго. Поезд через час.

Пока он говорил, девочка, кажется, внезапно потеряла к нему интерес. Ее глаза смотрели, не отрываясь, на серебряный колокольчик, украшавший кухонную полку.

— А что это?

И, не спрашивая разрешения, она протянула руку и взяла колокольчик за ушко.

— Поставь, — Аспирин нахмурился. — Ты что... тебя не учили, что надо сначала... это же чужая вещь! А ну-ка...

Девочка тряхнула колокольчиком. По кухне разнесся звон, слабенький, но чистый.

— Ля, — сказала девочка.

И тут же грянул дверной звонок — как будто раскудахталась сумасшедшая курица.

— Ну вот, — Аспирин встал. — Это пришел один человек, он тебе поможет.

Шагая к двери, он малодушно подумал, что в крайнем случае можно подарить ей колокольчик. Пусть только уйдет поскорей.

— Привет, — сказал Вискас, шагая через порог.

— Привет, — Аспирин старался не суетиться. — Чаю хочешь?

— Чаю? — Вискас подозрительно на него покосился.