Достаточно времени для любви, или жизнь Лазуруса Лонга   ::   Хайнлайн Роберт

– Лазарус, если хотите, я прикажу немедленно установить ее: но можно сперва сказать десять слов?

– Хм, – недовольно проворчал Лазарус. – Хорошо. Пусть будет десять. Только не одиннадцать.

Помедлив мгновение, Везерел стал загибать пальцы:

– Я-выучил-ваш-язык-чтобы-объяснить-насколько-нуждаюсь-в-вас.

– Десять, – согласился Лазарус. – Однако в них намек на то, что тебе нужно еще пятьдесят. Или пятьсот. Или пять тысяч.

– Или ни одного, – добавил Везерел. – Вы можете получить свою кнопку без всякий объяснений. Обещаю вам.

– Тьфу! Айра, старый пройдоха, ты сейчас действительно убедил меня, что мы с тобой родственники. Ты прекрасно знаешь, что я не покончу с собой, не узнав, что у тебя на уме... тем более, что ты выучил мертвый язык для одного короткого разговора. Хорошо, говори. И первым делом объясни, что я здесь делаю. Я знаю – знаю! – что никаких реювенализаций не просил. Но проснувшись, я обнаруживаю, что дело наполовину сделано. И тогда я зову председателя. Итак, зачем я здесь?

– Может быть, мы вернемся чуточку назад? И вы объясните мне, чем занимались в той ночлежке в трущобах старого города?

– Что я там делал? Умирал. Спокойно и благопристойно, как загнанный конь. То есть пока твои держиморды не схватили меня. Или ты думаешь, что для этого можно найти лучшее место, чем ночлежка, если человек не желает, чтобы его тревожили? Заплатил вперед за топчан – и лежи себе на здоровье. Они стянули все, что у меня было, даже ботинки. Но я ожидал этого – окажись я на их месте, точно так же поступил бы в подобных обстоятельствах. А обитатели ночлежек обычно добры к тем, кому приходится хуже, чем им самим – там всякий подаст напиться больному. Вот чего я хотел – остаться в одиночестве и наконец подвести все итоги. Да только твои вот застукали. Скажи, как они меня разыскали?

– Лазарус, меня удивляет не то, что мои... как вы говорите? "Фараоны"? Да, "фараоны" – что мои "фараоны" нашли вас, а то, что они потратили столько времени на поиски, идентификацию и задержание. За это начальник отдела вылетел с работы. Я не терплю неумех.

– Значит, ты его выгнал? Дело твое. Но почему? Я же прибыл на Секундус с Окраины и, кажется, не оставил следов. Все так переменилось с тех пор, когда я в последний раз имел дело с Семьями... когда обманом прошел реювенализацию на Супреме. Значит, теперь Семьи обмениваются информацией и с Супремой?

– Боже мой, Лазарус, нет, конечно – и вежливым словом не обменялись. Среди членов Фонда существует сильное меньшинство, которое полагает, что вместо введения эмбарго Супрему следует попросту уничтожить.

– Что ж... если звездная бомба поразит Супрему, скорбь моя дольше тридцати секунд не продлится. Однако у меня были причины пройти реювенализацию именно там, хотя пришлось изрядно переплатить за ускоренное клонирование. Но это совсем другая история. Так как же, сынок, вы меня обнаружили?

– Сэр, приказ всеми силами разыскать вас уже семьдесят лет исполняется не только здесь, но и на каждой планете, где живут представители Семей, а что касается того, как мы это сделали... вы помните прививку от лихорадки Рейбера, которую в обязательном порядке делают всем иммигрантам?

– Помню. Досадный пустяк, не стоило поднимать шума, ведь я знал, что меня ждет ночлежка. Айра, я понимал уже, что умираю. И все было в порядке – я был готов к смерти. Только не хотелось умирать в одиночестве, в космосе. Хотелось слышать человеческие голоса, ощущать запахи тел. Детство, конечно. Да и ко времени приземления я был уже достаточно плох.

– Лазарус, лихорадки Рейбера не существует. Если на Секундус прибывает человек, о которым ничего не известно, то под видом прививки у него берут образец мышечной ткани, пока в тело вводится стерильный физиологический раствор.