Знак Ворона (Черный Ворон - 8)   ::   Вересов Дмитрий

О мир, ты так велик

И в то же время ты так мал,

Что тесно душам и сердцам.

Ты полон суеты и скуки,

А чтоб тебя перевернуть

Не хватит ни цветов,

Ни бомб в подземных арсеналах.

Я уверен,

Под силу это только Богу...

Первую строфу Иван выслушал, остолбенев и хватая ртом воздух. Потом вскочил, заходил по комнате в страшном возбуждении, пытался закурить, но никак не мог высечь огня из отказавшей вдруг зажигалки.

- Это же давно... Это же так давно... Откуда вы это взяли?

- Да на вашем же, Иван Павлович, поэтическом сайте, из цикла под скромненьким таким заглавием "Осенний мастер"... Конечно, до миллениума еще далеко, но к событиям такого масштаба надо готовиться загодя... Худо-бедно, альтернатива Нобелевки... Наши специалисты уже начали глобальный сетевой поиск, потом авторитетнейшая комиссия просеет улов, всесторонне оценит...

- А-а... - Иван начал смутно что-то такое припоминать. Вроде бы Алиска в свое время подначивала его на открытие своего сайта, плела что-то такое о какой-то премии... - Это у вас по типу премии Гейла Блитса?

- Это она и есть, только с нынешнего года меняет название. Премия Всемирной Сети, ну, а в двухтысячном году будет Millenium Prize. Мы решили, что будет правильно, если она будет тематически связана с творчеством "Битлз". Свое согласие войти в оргкомитет уже дали Ринго Старр и Йоко Оно, сейчас ведутся переговоры с сэром Полом Маккартни. Информация эта предварительная, неофициальная и пока что огласке не подлежит. Я могу надеяться на вашу сдержанность?

Иван молча кивнул.

- Вот и замечательно, - продолжил Корбо. - Между тем, ваш цикл про "Битлз" очень, как у вас нынче говорят, в тему. Только вот... На сайте вашем указано, что вы ВИЧ-инфицированный активист движения сексуальных меньшинств, прикованный к инвалидному креслу. Тут уж одно из двух, Иван Павлович: либо подкорректируйте данные, пока они не стали предметом изучения отборочной комиссии, либо приведите действительность в соответствие с опубликованными сведениями. Хотя на последнюю меру лично я не пошел бы и за двадцать миллионов...

- Двадцать миллионов? - Иван встрепенулся. - Какие еще двадцать миллионов?

- Американских долларов, разумеется. Именно такое вознаграждение получит победитель.

- Понимаю... - Иван мрачно, исподлобья посмотрел на гостя и вдруг стукнул кулаком по столу. Пепельница упала на ковер, а черный кейс просто подпрыгнул. - Слушайте вы, господин француз из Греции, вы бы для правдоподобия хоть бы акцентик какой-нибудь изобразили, что ли! Оу, дау, корошоу, русски гут! Вместе бы посмеялись в другое время, глядишь, отвалил бы вам рубликов пятьдесят за изобретательность, а сейчас мне, извините, не до ваших лохотронов...

- Я несколько удивлен вашей реакцией, Иван Павлович, сказал Корбо. - Насколько я понимаю, вы приняли меня за кого-то другого? Не за мошенника ли?

- Ну что вы! - Иван саркастически усмехнулся. - Вы, разумеется, честнейший, кристальнейший человек, и я ни секунды не сомневаюсь, что настоящая цена красивой бумажки, которую вы сейчас жестом фокусника извлечете из вашего чемоданчика и предложите мне заполнить в качестве соискателя вашей "Битлз-Линолеум", многократно превосходит те чисто символические пять-десять тонн баксов оргвзноса...

- Простите, - прервал его тираду Корбо. - Тонны баксов? Вы, вероятно, имеете в виду тысячи долларов? Только я не понял пять, десять или все-таки пятьдесят?

- Нисколько! - Иван тряхнул перед носом Корбо недвусмысленным кукишем.