Парень и его пес (другой перевод)   ::   Эллисон Харлан

Потом навел на нее “кольт” — и рот ее, будто сам собой, испуганно распахнулся.

— Значит, я щас пойду вон туда и возьму там мат. Так будет удобнее. Верно? Верно, спрашиваю? Только дернись — мигом копыто отстрелю. А потом все равно отдоляю. Только уже без копыта. — Я подождал, пока телка даст знак, что въехала. Долго ждал. Наконец медленно-медленно кивнула. Не сводя с нее кольта, я отошел к здоровенной стопке пыльных матов и стащил оттуда верхний.

Подтащив мат к ней, я перевернул его чистой стороной и качнул стволом — мол, садись. Подогнув колени и упершись руками сзади, девчонка уселась на мат и воззрилась на меня.

Тогда я расстегнул штаны и принялся одной рукой их стаскивать, но тут заметил, что телка как-то странно на меня смотрит. Пришлось джинсы попридержать.

— Эй, ты чего? Хули зыришь?

Я был как псих. Не знаю почему, но был точно как псих.

— Как тебя зовут? — спросила она. Голосок нежный, будто шелковый.

Девчонка все смотрела на меня. Явно дожидалась ответа.

— Вик, — ответил я.

Телка будто чего-то еще ожидала.

— Вик, а дальше?

Я сперва не понял, о чем речь, но потом сообразил.

— Вик. Просто Вик. И точка.

— А как зовут твоих папу и маму?

Тут я заржал и стал стягивать джинсы дальше.

— Ну, блин, ты даешь! — бросил я телке и еще поржал.

Она вроде как обиделась. Тут я снова стал как псих. — Ты! Прекрати так зырить! А то глаза в жопу запихаю!

Девчонка сложила руки на коленях.

Штаны уже висели у меня на лодыжках. Через кеды хрен снимешь. Пришлось прыгать на одной ноге и стряхивать кед с другой. Да еще и не сводить с телки “кольта”. Тяжеленько пришлось. Но ништяк, справился.

Встал я перед ней с голым болтом — и девчонка уселась поудобнее. Скрестила ноги, а руки опять положила на колени.

— Снимай шмотки, — приказал я.

Секунду она колебалась, и я решил было — намечаются заморочки. Но телка все-таки полезла себе за спину и сняла лифчик. А потом чуть приподняла жопу и стянула трусики.

И вдруг я понял: она уж не такая и напуганная. Девчонка пристально на меня смотрела. Разглядел я наконец, что глаза у нее голубые. Это уже становилось интересно…

Не мог я. Не мог. Ну, не в том смысле. В смысле, я хотел, очень хотел ее натянуть. Но, блин, она была такая нежная, красивая и так на меня смотрела… Короче, ни один кореш мне не поверит, но я вдруг с ней заговорил. Моча, что ли, в голову ударила? Стоял там в одном кеде, джинсы комком на лодыжке — и болтал с телкой.

— А тебя как зовут?

— Стелла-Джейн Холмс.

— Что еще за имя такое?

— Мама говорит, что в Оклахоме оно не такое и редкое.

— В Оклахоме? Это откуда твои старики?

Она кивнула.

— Они там еще до Третьей Мировой жили.

— Ого! Из них уже, верно, песок сыплется!

— Вообще-то, они, по-моему, ничего.

Болтая, мы оба здорово замерзли. Телка совсем околела — аж зубы стучали.

— Ну, — начал я и вроде как собрался на нее залезть, может, мы лучше…

Блин! Долбаный Клык! Угораздило его в этот самый миг и вломиться. Да еще целое облако пыли поднял.

— Чего тебе? — спросил я.

— Ты с кем разговариваешь? — поинтересовалась девчонка.

— С кем, с кем. Вот с ним. С Клыком.

— С собакой!?!

Клык глянул на телку и фыркнул презрительно. Потом собрался говорить, но девчонка опять перебила:

— Так, значит, это правда… ну, что вы можете с животными разговаривать…

— Альберт, сын мой! Ты всю ночь будешь ее слушать? Или, может, поинтересуешься, зачем я здесь?

— Да, да, так кой хрен тебя принесло?

— Дохлые, Альберт, твои делишки.

— Слушай, Клык, давай без бэ. В чем дело?

Клык мотнул головой в сторону входной двери.

— Там шарага. Окружили здание. Урлаков десятка полтора-два. А то и больше.

— Каким хреном они пронюхали, что мы тут?

Клык явно огорчился. Опустил голову.

— Ну?

— Видно, в “Метрополе” ее какой-то другой мутт почуял.