Старик Хоттабыч   ::   Лагин (Гинсбург) Лазарь Иосифович

Ладно, так и быть!.. География это тебе не математика и не русский язык. По математике или русскому я бы ни за что не согласился на самую малюсенькую подсказку. Но поскольку география все-таки не самый главный предмет... Ну, тогда пошли побыстрее!.. Только... Тут он окинул критическим взором необычное одеяние старика. М-м-м-да-а-а... Как бы это вам переодеться, Гассан Хоттабыч?

– Разве мои одежды не услаждают твой взор, о достойнейший из Волек? огорчился Хоттабыч.

– Услаждают, безусловно услаждают, дипломатично ответил Волька, но вы одеты... как бы это сказать... У нас несколько другая мода... Ваш костюм слишком уж будет бросаться в глаза...

Через минуту из дома, в котором с сегодняшнего дня проживала семья Костыльковых, вышел Волька, держа под руку Хоттабыча. Старик был великолепен и новой парусиновой пиджачной паре, украинской вышитой сорочке и твердой соломенной шляпе канотье. Единственное, что он не согласился сменить, была обувь. Сославшись на мозоли трехтысячелетней давности, он остался в своих розовых туфлях с загнутыми носками, которые в свое время свели бы, вероятно, с ума самого большого модника при дворе калифа Гаруна-аль-Рашида.

И вот Волька с преобразившимся Хоттабычем почти бегом приблизились к подъезду 245-й мужской средней школы. Старик кокетливо посмотрелся в стеклянную дверь, как в зеркало, и остался собой доволен.

Пожилой швейцар, солидно читавший газету, с удовольствием отложил ее, завидев Вольку и его спутника. Ему было жарко и хотелось поговорить.

Перескакивая сразу через несколько ступенек, Волька помчался вверх по лестнице. В коридорах было тихо и пустынно верный и печальный признак, что экзамены уже начались и что Волька, следовательно, опоздал!

– А вы, гражданин, куда? благожелательно спросил швейцар Хоттабыча, последовавшего было за своим юным другом.

– Ему к директору нужно! крикнул сверху Волька за Хоттабыча.

– Извините, гражданин, директор занят. Он сейчас ва экзаменах. Зайдите, пожалуйста, ближе к вечеру.

Хоттабыч сердито насупил брови:

– Если мне будет позволено, о почтенный старец, я предпочел бы подождать его здесь. Затем он крикнул Вольке: Спеши к себе в класс, о Волька-ибн-Алеша, я верю, ты потрясешь своими знаниями учителей своих и товарищей своих!

– Вы ему, гражданин, дедушкой приходитесь или как? попытался швейцар завязать разговор.

Но Хоттабыч, пожевав губами, промолчал. Он считал ниже своего достоинства беседу с привратником.

– Разрешите предложить вам кипяченой воды, продолжал между тем швейцар. Жара сегодня не приведи господь.

Налив из графина полный стакан, он повернулся, чтобы подать его неразговорчивому незнакомцу, и с ужасом убедился, что тот пропал неизвестно куда, словно сквозь паркет провалился. Потрясенный этим невероятным обстоятельством, швейцар залпом опрокинул в себя воду, предназначенную для Хоттабыча, налил и осушил второй стакан, третий и остановился только тогда, когда в графине не осталось ни единой капли. Тогда он откинулся на спинку стула и стал в изнеможении обмахиваться газетой.

А в это время на втором этаже, как раз над швейцаром, в шестом классе "Б", происходила не менее волнующая сцена. Перед классной доской, увешанной географическими картами, за столом, по-парадному покрытым сукном, разместились учителя во главе с директором школы Павлом Васильевичем. Перед ними сидели на партах чинные, торжественно подтянутые ученики. В классе стояла такая тишина, что слышно было, как где-то под самым потолком монотонно гудит одинокая муха. Если бы ученики шестого класса "Б" всегда вели себя так тихо, это был бы безусловно самый дисциплинированный класс во всей Москве.