Искусство Врачевания   ::   Могилевцев Сергей

)

С т а р а т е л ь н ы й (отшатываясь в сторону, закрываясь от горшка рукой). Простите, не понял, какой солитер, какая ночная ваза?

А н ж е л и к а Владимировна (укоризненно, мягко, и очень фальшиво). Прости, Бонифаций, но Валерий Проклович не понимает, о каком солитере и о какой ночной вазе ты говоришь?! Ты, Бонифаций, очевидно, перепутал его с кем-то другим!

Г а м а ю н о в (так же весело). Ничего я не перепутал! Раз он такой самоотверженный и такой преданный мне секретарь, как ты только что говорила, и готов пройти через все, через что прошел я, то пусть примет таблетки, изгоняющие солитера, которые сегодня утром, согласно указанию доктора, принял я, а потом запьет их изрядной долей слабительного. Пусть на деле покажет, какой он верный и преданный мне секретарь! (Вынимает из одного кармана халата коробку с таблетками, а из другого бутылек с надписью: «Слабительное». Протягивает их С т а р а т е л ь н о м у.) Пей, а не то буду сомневаться в твоей преданности и старательности!

А н ж е л и к а В л а д и м и р о в н а(укоризненно). Бонифаций Петрович, не хочешь ли ты на самом деле ...

Г а м а ю н о в (перебивая ее, С т а р а т е л ь н о м у). Пей то и другое, а не то уволю тебя, и найду себе нового секретаря! (О л а б ы ш е в о й.) Людмила Васильевна, дайте ему стакан воды, а когда подействует, отведите за ширму!

О л а б ы ш е в а (с ночным горшком в руках, ставя его на пол, и беря со стола стакан с водой). Конечно, Бонифаций Петрович, почему бы и нет!? (Подает С т а р а т е л ь н о м у стакан с водой.) Меня вы таким способом уже лечили, угрожая уволить из ваших сиделок, теперь вот дошла очередь и до секретаря. Скоро вы и до Анжелики Владимировны дойдете, а там и до вашей дочери недалеко. Будем мы все чистенькими, как прозрачные стеклышки, и все похожи на вас, нашего болезного благодетеля!

А н ж е л и к а Владимировна (в ужасе всплескивая руками). Нет, нет, только не это! (С т а р а т е л ь н о м у.) Пей, Валерий Проклович, пей за всех нас, а потом беги за ширму, и делай то, что положено в этих случаях. Неси свою долю ответственности, раз уж вызвался работать секретарем у этого ненормального! (С улыбкой, Г а м а ю н о в у.) То есть, дорогой, я хочу сказать, у этого глубоко больного и глубоко любимого мной человека. (Опять С т а р а т е л ь н о м у.) Пей немедленно, а не то останешься на всю жизнь секретарем, и поиски адвоката для улаживания семейных проблем я продолжу с кем-то другим!





С т а р а т е л ь н ы й с трясущимися руками принимает таблетки с изрядной дозой слабительного, и запивает водой, которую подносит ему О л а б ы ш е в а.





О л а б ы ш е в а (Г а м а ю н о в у). Бонифаций Петрович, горшок опять за ширму поставить? (Показывает на стоящий посередине комнаты ночной горшок.)

Г а м а ю н о в. Конечно, поставь за ширмой, будем бегать туда по очереди, чтобы не было обидно ни тому, ни другому.





О л а б ы ш е в а заносит горшок за ширму, возвращается назад.





Г а м а ю н о в (С т а р а т е л ь н о м у). Валерий Проклович, а от остриц таблетки не желаешь принять?

С т а р а т е л ь н ы й (отшатываясь, как от привидения). Нет, нет, спасибо, достаточно и от солитера!

Г а м а ю н о в (с хитрецой). И напрасно, хорошие таблетки, мне их из-за границы сюда привезли, специальный самолет пришлось для этого заказывать!

А н ж е л и к а В л а д и м и р о в н а (меняя тему разговора). Вот об этих-то лекарствах и этих самолетах мы и хотели с тобой, Бонифаций, поговорить. Твое лечение, длящееся уже десять лет, и твои лекарства, выписываемые из-за границы в огромных количествах, а хуже всего твои врачи, счет которым я потеряла уже давно, довели тебя до полного разорения. Или почти до полного, так что еще немного, и тебе нечем будет не то, что прогонять солитера, но даже вылечить обыкновенный насморк!

Г а м а ю н о в (со знанием дела).