Пирамида   ::   Могилевцев Сергей

Да, и не топил в пруду, а также не жег на огне, потому что это лишено всякого

смысла.

А. Она так и сказала: всякого смысла?

В. Да, так и сказала: не жги его на костре, это лишено всякого смысла!

А. Тогда это серьезно!

В. Серьезнее не бывает!



Пауза. А. и В. сидят, прижавшись друг к другу.



А. Как хорошо, так бы и сидел с тобой здесь всю вечность, и смотрел вниз, в эту

бездонную пропасть.

В (кладя голову ему на плечо). Да, и мне тоже здесь хорошо; давай будем просто

сидеть, и смотреть вниз, болтая ногами!



Начинает болтать ногами. А. присоединяется к нему.



А. Знаешь, иногда еще можно плевать.

В. Плевать?

А. Да, плевать вниз, и смотреть, как твой плевок превращается в льдинку, и летит

вниз, словно хрустальный шарик.

В (с сомнением). Ты думаешь, нам можно плевать?

А. Думаю, что можно, плевать еще никому не запрещали.

В. Особенно с высокой горы?

А. Особенно с высокой горы!

В (радостно). Тогда я, пожалуй, плюну!



Начинает несмело плевать вниз.



А. Вот видишь, это совсем не страшно! (Присоединяется к нему, и тоже начинает

плевать вниз.)

В (считает). Один, два, три, и все летят вниз один за другим, никому не мешая, и

сверкая на солнце, словно маленькие блестящие звездочки.

А (продолжая плевать). Нет, не звездочки, а хрустальные шарики; хрустальные

шарики мне нравятся больше.

В (рассудительно). Это дело вкуса.

А. Да, дело вкуса, и еще дело техники; красиво плевать получится не у каждого!

В (наморщив лоб). Ты так считаешь?

А. Конечно! весь смысл в игре света и тени на гранях хрустального шарика,

который падает вниз с головокружительной высоты, и летит, рассекая собой

воздух, словно маленькая комета.

В. Пришедшая к нам из глубокого космоса?

А. Да, пришедшая к нам из глубокого космоса.

В. Из мрака и смерти космической преисподни?

А. Да, из мрака и смерти космической преисподни.

В. Из раскаленных топок солнечных протуберанцев?

А. Из раскаленных топок солнечных протуберанцев!

В. Разожженных неизвестно кем: не то дьяволом, не то Господом Богом?

А. Да, разожженных неизвестно кем: не то дьяволом, не то Господом Богом!

В (с надеждой). Но мы-то с тобой знали, кем они были на самом деле разожжены?!

А (уверенно). Да, знали; отсюда, с высоченный точки планеты мы видим любую

подробность, которую нельзя заметить внизу!

В (вдруг с испугом оглянувшись на А.). Но это ведь точно был не он?

А. Кто?

В. Погубитель рода человеческого, тот, кто разжег небесные топки? Направил в

вечность солнечные протуберанцы, и осветил вселенную ярким божественным

светом.

А (успокаивает его). Разумеется, не он, куда ему до такого подвига! Это под силу

только Господу Богу!

В (с надеждой). Ты так считаешь?

А. Еще бы, попробовал бы я считать как-то иначе!



Молчание. Сидят, свесив ноги вниз, и зачарованно глядят в даль.



В. Как хорошо!

А. Да, но время не терпит, надо опять подниматься наверх.

В (с надеждой). А нельзя ли еще немного здесь посидеть?

А. Нельзя, горы зовут; у них ведь, знаешь, есть особый зов, который нельзя услышать

нигде, а только лишь в этих безмолвных пространствах!

В. Вроде рева огромных труб?

А. Да, вроде рева огромных труб, поднимающих на подвиг несметное войско.

(Поднимается на ноги.) Пойдем, я буду тебе помогать, мы должны к вечеру

достигнуть вершины!

В (опустив голову). Я не могу.

А. Почему? ты опять вспомнил о матери?

В (тихо). Да.

А. И о ее запрете лазить на крыши?

В. Да, на крыши и на заборы, а также на все, что выше ее блестящего пояса.

А (скептически смотрит на В. сверху вниз). Но тогда это серьезно!

В. Я же говорил, что серьезнее не бывает!

А. А если я буду тебя тянуть?

В. Куда?

А (показывает наверх). Туда, на вершину нашего мира!

В (мельком взглянув наверх).