Человек в круге   ::   Югов Владимиp

---------------------------------------------

Югов Владимиp

Человек в круге



Владимир ЮГОВ

ЧЕЛОВЕК В КРУГЕ

1

Автоматная очередь вдогонку убегающему.

Первый допрос в кабинете цензора.

Посадка "кукурузника" в арчовнике.

Берия выбирает самую трудную, но ближнюю дорогу.

Он стрелял вначале стоя и вверх, однако, поняв, что дело серьезнее, чем он подумал, когда начальство, спокойно перейдя полосу и пошагав размеренно туда, куда идти никому не полагалось, стал на колено и, тщательно целясь в ноги уходящему, бил короткими очередями размеренно и зло. Но ему сегодня не везло. Отличный стрелок, владевший, пожалуй, с одинаковым успехом и охотничьим ружьем, и боевой винтовкой, и ППШ, Смирнов не уложил или сошедшего с ума полковника, или притворявшегося все время настоящего шпиона и врага.

Майор из СМЕРШа Железновский уже через час допрашивал Смирнова в небольшом кабинетике подполковника Мамчура, работающего оперативником в штабе дивизии и заодно выполняющего обязанности цензора в нашей дивизионной газете "За Родину". Черт дернул меня, ответственного секретаря этой газеты, именно в тот час пойти с очередным номером к Мамчуру, человеку деликатному, мягкому, но ужасно придирчивому. Дверь была почему-то открыта, хотя Мамчур всегда запирался на ключ после того, как у нашего шифровальщика что-то исчезло и дивизия пережила всеобщий страх проверочных комиссий с их железными оргвыводами.

Я перешагнул порог в тот момент, когда Железновский пытался, видимо, еще раз ударить Смирнова. Это ему не удалось. Солдат увернулся. Я увидел лишь, как рука Железновского повисла в воздухе, сам он уставился на меня, и глаза его забегали по нашим лицам - Мамчура и моему.

- Кто это еще? - спросил Железновский Мамчура, опустив руку и потирая ее (будто и не пытался только что ударить солдата) о зеленое сукно стола, заляпанное в некоторых местах чернилами.

Подполковник Мамчур, как первоклашка, стал объяснять, что я тот самый журналист, который в окружной газете пропагандирует передовой опыт нашей дивизии, пишет о ее лучших людях, не боится и укусить (так и сказал: укусить) кое-кого из начальства... Мамчур очень старался хвалить меня только потому, как я понял, что я вполз сюда непрошенно и стал свидетелем допроса с мордобитием. Что Смирнова Железновский бил, не стоило сомневаться: под глазом у пограничника синело, из вспухшего носа временами покапывала кровь.

- Давайте я подпишу газету, - сказал, не глядя на меня, Мамчур.

Я подошел ближе к столу, протянул пахнущий краской номер.

- Вы знаете, я уже читал все здесь. - Небольшой ростом Мамчур стал еще меньше, голова его, седая к сорока годам, втянулась в плечи. То, что он сказал, относилось, конечно же, к Железновскому. Он оправдывался перед ним и даже заискивал.

Железновский, покосившись на нас, совершающих обряд пуска газеты в свет, вразвалку двинулся к двери. Был он высок, строен, безукоризненно сидела на нем форма - китель с погонами артиллериста, брюки навыпуск, достаточно широкие и достаточно узкие, отлично по длине сочетающиеся с начищенными до блеска желтыми туфлями.

В дверях он столкнулся с полковником Шмариновым, таким же высоким, но чуть сутуловатым и с замедленными движениями, когда не требовалось у волейбольной сетки принять мяч и отправить его на сторону соперника с адской силой. Я хорошо знал полковника, мы играли с ним в одной команде, входили в сборные корпуса и армии. Но сейчас полковник был для меня не коллегой, а начальником СМЕРШа нашей дивизии, как и его новый сотрудник Железновский представлял это ведомство.