Якорь - любовь   ::   Погодин Радий Петрович

На следующий день, под вечер, когда Алексей Степанович, приспособив старый каркас из стального прутка, привязывал к нему проволокой деревянные бруски и дощечки, чтобы не сползала глина, раздался звонок такой исключительной требовательности, какую могут себе позволить только пожарные.

Алексей Степанович открыл.

Отстранив его рукой, в мастерскую вошел жилец с верхнего этажа в спортивных брюках с лампасами. Посмотрел на него с вызовом и презрением.

- Я Лелькин родитель, - сказал. - Ты ее лепил голую?

На столе среди чайных чашек, пачек печенья и сахара стоял вылепленный утром из пластилина эскиз. Лицо было только намечено, но сходство с Лелей ошеломляло. Алексей Степанович знал, что такого в большой скульптуре он не добьется.

Леля поднималась с табурета кому-то навстречу. Движение ее было в подготовительной фазе - она лишь слегка переместила центр тяжести вперед. Это был тот момент, когда мозг еще не поверил, но сердце уже отозвалось и закипание радости в нем уже началось.

- Лелька, - прошептал Родитель. И воскликнул: - В трусиках!

Алексей Степанович поморщился, отобрал эскиз, поставил на полку повыше.

Родитель прошелся вдоль стеллажей.

- Девок-то. И все бесстыжие.

- Вы, собственно, зачем? - спросил Алексей Степанович.

- А Лелька больше к тебе не придет. Я ей запрещение сделал. Родитель сел к столу, схрупал печенину крепкими зубами. - А это что за хреновина? - Он бросил кусочком печенья в каркас.

Алексей Степанович приподнял Родителя за шиворот.

- Здоровый, - сказал Родитель. - Трусцой бегаешь. Я тоже здоровый. Он рванулся волчком, но Алексей Степанович посадил его в кресло. - Ничего, - сказал Родитель. - Сыграно. Приедет Герберт в отпуск, я ему скажу. Он тебя как клопа. Частушку знаешь?

В общежитии клопы,

Кто их давит, тот тиран.

Ведь в клопах-то наша кровь

Кровь рабочих и крестьян.

Знаменитый поэт написал. Сазонт с Лиговки. Выпить бы. У тебя нету?

- Нету, - сказал Алексей Степанович. - Впрочем... Помогите мне набросать глину. Ставлю рому стакан. Кубинского... - И объяснил, что глину нужно набрасывать на каркас, что это займет часа полтора. Работа тяжелая.

Родитель согласился.

Работая, он рассказал, что якорь занес на шестой этаж Герберт. Один. На спине.

- Лелькин одноклассник. Он в нее с пионерского детства влюблен. Здоровый, как автопогрузчик. В Первом медицинском учился. С третьего курса в армию взяли, в Морфлот. Думаю, это вредительство - студента-медика с третьего курса брать. Он же в армии всю латынь позабудет... Принес Герберт этот якорь чертов и у дверей поставил на площадке, чтобы Лелька каждый день его вспоминала. Думаю, тут Гербертова ошибка была. Соседская болонка Пиня, и без того стерва, стала на якорь писать. А раньше до первого этажа дотягивала - ни капли. Из другой квартиры сосед, малость подслеповатый, об якорь ключицу себе после получки сломал. В нашей квартире старуха живет, Авдеевна. Ей лень мусор свой на помойку выносить, она стала его за якорь запихивать в пакетиках. Вонь пошла. Дворничиха ногу рассадила. Сама виновата - нечего якорь лягать. Так бы и дальше шло, если бы сама Лелька не разорвала об якорь колготки. Он же пупырчатый, задела ногой - и дыра с ладонь. Тут Лелька от злости и влюбилась в Славика Девятова. Лелька все делает от злости. У нее такая в натуре злость активного действия. Она и говорит Славику: "Если любишь, убери отсюда этот проклятый якорь". Славик Девятов, он же хиляк, конечно, хоть и в очках, но не Герберт. Говорит мне: "Прошу руки вашей дочери. Помогите мне якорь во двор стащить". Лелька-то, знаешь, учится в Текстильном. Может, хватит глины-то?..

Они набросали на каркас глину обильно. Алексей Степанович пообжал ее.

- А это кто будет? - спросил Родитель. - Тоже девка?

- Леля.

- Слушай, ты, наверно, не понял - не придет Лелька.