Эта милая Людмила   ::   Давыдычев Лев Иванович

И не волнуйся, тебе говорят. Будущее твое… – Он покряхтел, покрякал, покашлял. – Будущее твое прекрасно. Я лично всё организую. А теперь слушай внимательно. Каждое мое слово старайся уразуметь. В город я собираюсь. Понятно? В областной центр. Ясно? А там надо вид иметь. Соображаешь? Костюм я свой парадный надену с медалями. Раз. Шляпу. Два. Галстук полосатый. Три. И штиблеты новые со скрипом. Четыре. С таким моим видом место тебе в музее, конечное дело, обеспечено.

– Ну, а в школу-то меня заставят ходить или нет?

– Экс-по-на-та? В школу? – возмутился дед Игнатий Савельевич. – Да ты что?! Там к тебе ни одного учителя или учительницы и близко не подпустят! То есть смотреть-то им на тебя разрешат. Глядите, мол, изучайте, но больше ни-ни-ни! Не ваш он теперь! Музейный он теперь! Экс-по-нат! Что-то вроде скелета мамонта! Вот!

От неожиданности, восторга и всё-таки некоторого острого недоверия Герка с большущим трудом выговорил:

– Какого ещё скелета мамонта? При чём тут мамонт? При чём тут скелет?

– Да в каждом музее, дорогой внучек, скелет мамонта имеется. И ты – экс-по-нат, и скелет – экс-по-нат. Только скелетов-то мамонтовских много, а ты – один!

– Стой, дед, стой! – попросил Герка. – Ну, сижу я там или лежу… А дальше-то, дальше что?

– В том-то и дело, что ни-че-го-шеньки! Там у тебя, дорогой внучек, никаких забот, будто у скелета мамонта. Ты же экс-по-нат, а экс-по-на-там беспокоиться не о чем. Дирекция о них беспокоиться обязана. К тому же… – Дед Игнатий Савельевич выдерживал длиннющую торжественнейшую паузу. – К тому же в музее работают ученые люди под названием экскурсоводы. Все они очень умные и почти все поголовно в очках. Они про тебя посетителям лекции будут читать! Какой ты есть редкий и ценный экс-по-нат!

Герка от такой замечательной, непостижимой перспективы сделал три глубочайших вдоха-выдоха и лишь после этого спросил:

– А чего про меня посетителям-то читать?

– Ну… – Дед Игнатий Савельевич недоуменно развел руками и с уважением ответил: – Это уж чего их ученые головы придумают. Они и про мамонтов всё знают, и тебя всего изучат.

– Так действуй, дед, действуй! – уже в высшей степени нетерпеливо, уже и не попросил, а прямо-таки приказал Герка. – Баньку топи! В город собирайся!

– Ишь какой шустрый, – озабоченно проговорил дед Игнатий Савельевич. – Банька банькой, а мне ещё кое-что обмозговать требуется. Можно сказать, каждый пустяковый пустяк обдумать надо. Тебя ведь ученые изучать будут.

Опять не знал Герка, растерянный и смущенный неожиданным, невероятным счастьем, радоваться ему изо всех сил или махнуть рукой на дедовы разговоры. У внука в горле от обиды сухой комок образовался, ни одного слова не скажешь – хоть плачь.

А дед Игнатий Савельевич с невозмутимым видом объяснил:

– Не выбрал я, понимаешь ли, в какой музей тебя предложить.

– Да хоть в какой! – вырвалось у Герки с отчаянием. – Мне бы только экспонатом стать! Чтоб меня но телевизору показывали! Чтоб кино про меня…

– Нет, нет, нет и нет! – Дед Игнатий Савельевич с большим сомнением покачал головой, принялся задумчиво покряхтывать, покрякивать, покашливать, крутил свои длинные усы, теребил широкую, почти до пояса бороду. – Я за тебя перед наукой несу огромную ответственность.