Последний день матриархата   ::   Машков Владимир

Наташин отец покорно вернул распечатанный конверт. А мама отдала письмо мне и тем самым восстановила справедливость. Ведь если письмо не попадает тому, кому оно написано, значит, оно должно оставаться у того, кто его написал.

— А сейчас потрудитесь оставить дом, куда вы явились незваным гостем, — мама глядела прямо в глаза Наташиному отцу.

Мой папа подбежал к двери и картинно распахнул ее.

— Ну смотри, Ромео, еще одно письмо увижу, руки-ноги оторву и спички вставлю.

Наташин отец повернулся и пошел к выходу.

— Ну и наградил управдом соседом — питекантроп, пещерный житель.

Папа захлопнул за Наташиным отцом дверь, подлетел к маме и бухнулся перед ней на колени.

— Ма-а-ть! Ты была великолепна! Как Ермолова в роли Марии Стюарт!

— Ну что ты, встань! — мама зарделась, как девчонка. — Значит, это наш новый сосед? Но у него, по-моему, мальчик. Я видела его в джинсах, с боксерскими перчатками.

— У него девочка, — папа в одно мгновение очутился на ногах. — Угловатая, похожая на мальчишку. Очаровательное существо.

— У него и мальчик и девочка, — подал я голос.

Папа повернулся ко мне. В его глазах появился странный блеск, и папу неудержимо понесло:

— Страшный людоед заточил в замке красавицу, держит ее взаперти, на хлебе и воде, но отважный рыцарь, — папа положил мне на плечо руку, словно благословляя на подвиг, — преодолел все преграды и вырвал красавицу из лап людоеда… Кир, — встрепенулся папа, — доверь мне свое письмо, клянусь тебе, я доставлю его ей, что бы это мне ни стоило.

— Кирюша сам решит, что ему делать, — прервала мама папин монолог.

— Была бы честь предложена, — папа обиженно пожал плечами.

— По-моему, ты опаздываешь в театр, — уже мягче напомнила мама.

— Как сказал Шекспир, жизнь — театр, и все люди — актеры. Нутром чувствую, тут заваривается нечто настоящее.

Папа надел плащ, взял берет, поцеловал маму и пошел в театр.

— Ты вырос, а я и не заметила.

Мама виновато улыбнулась и пошла к своей машинке. А меня неудержимо потянуло на улицу.

— Мама, я пойду погуляю, — крикнул я и, схватив куртку, выскочил во двор.

Едва я очутился на улице, как сразу отыскал на седьмом этаже Наташино окно. Хотя в нем не горел свет, я почувствовал, как забилось у меня сердце. Я прикоснулся рукой — под моими пальцами зашуршала бумага. Я вынул письмо, которое так и не увидела сегодня Наташа. И когда она его увидит?

Под чьими-то ногами захрустел ледок. Я поспешно спрятал письмо в карман куртки.

Ко мне подошла женщина в лыжном костюме. Из-под вязаной шапочки выбивались седые коротко стриженные волосы. Во рту у нее торчала незажженная папироса.

Бабушка подняла голову и тоже посмотрела, как мне показалось, на Наташино окно.

— Спички у тебя есть? — ошарашила меня бабушка вопросом.

— Ну что вы! — искренне возмутился я. — Я не курю.

— Молодец, — похвалила меня бабушка и спросила: — Я, знаешь, что делаю, чтобы бросить курить?

— Что? — меня заинтересовала забавная бабушка.

— Не ношу с собой спичек, — выпалила бабушка и сообщила шепотом, точно по секрету: — Между прочим, она уехала с отцом на автомобиле.

— Кто? — Я сделал вид, что не понял, о ком говорит бабушка.

Бабушка глянула на часы и спохватилась:

— Ой, через пять минут передача начинается…

И бабушка припустила со всех ног через двор.

Любопытно, что за передача, ради которой бабушка забыла о спичках и так резво помчалась домой?

А потом мои мысли снова вернулись к Наташе. Что за ерунда получается? Никак мне не удается встретиться с Наташей! Во сне мешает ее братец, а наяву — отец. Что делать?

Тут я заметил, что наш двор опустел. Наверное, все пошли глядеть ту самую телепередачу. Я заторопился домой.

Не сбрасывая куртки, я включил телевизор.