Дело Фершо   ::   Сименон Жорж

Скажем прямо: братья Фершо, с которыми до сих пор удавалось договориться, стали слишком могущественны и мешают другим державам. Тут, стало быть, вступают в силу законы джунглей. Только, упаси Боже, не говорите мне ни о законе, ни об общественной морали".

Так или иначе, но в апреле 1934 года против братьев Фершо по настоянию господина Гастона Аронделя, колониального инспектора второго класса, было начато следствие.

Стал ли сей Арондель, личность весьма малозначительная, но которого описывают как очень самонадеянного человека, лишь инструментом в чьих-то руках? Вполне возможно. Возможно также, что он действовал в отместку за оскорбленное самолюбие со стороны Дьедонне Фершо.

Но маловероятно, чтобы подобный шумный скандал был вызван лишь протоколом, составленным бригадиром жандармерии небольшого лесного участка. В нем шла речь о кокосовом молоке и обвесе. По распоряжению Аронделя были арестованы весы и товар, а ничего не понимавших в этом деле туземцев попросили подписать крестами составленный протокол.

Сам Дьедонне Фершо вел себя, как гордец, и, по рассказам, решил не уступать этому Аронделю, которого иначе как задиристой мошкой не называл. Он, впрочем, не стал отрицать:

- Все годы, что существуют колонии, ни одно отделение не покупало кокосовое молоко иначе, чем делаю я. Сами негры удивились бы, если бы мои килограммы стали настоящими килограммами.

С тех пор Арондель и начал всячески придираться к колоссу Фершо. За всеми их торговыми операциями было установлено наблюдение. Жандармы, таможенники, налоговые служащие появлялись в тот самый момент, когда можно было обнаружить нарушение правил. От их служащих требовали, чтобы они свидетельствовали против своих хозяев.

Наконец, администратор второго класса неизвестно где обнаружил пауина, выдававшего себя за сына одной из жертв Фершо, который подал жалобу, и та была принята к дознанию спустя двадцать пять лет после происшествия.

С удивительной синхронностью, дававшей основания видеть в Аронделе инструмент чьей-то злой воли, некоторые акционеры, связанные с Фершо, выбрали именно этот момент, чтобы потребовать отчета о деятельности компании, и подали свои жалобы.

В Габоне Дьедонне держался крепко, высказывая Аронделю лишь свое презрительное безразличие.

- Вам достаточно обратиться к нему с какой-нибудь просьбой, и он окажется у вас в кармане, - говорили ему.

Вероятно. Во всяком случае, это было возможно.

Находившийся в Париже Эмиль Фершо защищался, приглашая к себе за стол видных деятелей финансового и политического мира.

Светский человек, живущий на широкую ногу, открытым домом, он стал особо охотиться за министрами, депутатами, редакторами газет. Их он зазывал к себе в замок или в особняк на авеню Ош.

Сделал ли он что-нибудь больше? Оказал ли поддержку при переизбрании некоторым депутатам? Помог ли своими средствами влиятельным персонам точно так же, как действовал, приобретая некоторые концессии?

Во всяком случае, в течение года ни того, ни другого никак не беспокоили. Казалось, что битва выиграна, когда внезапно заговорили о предстоящем аресте Дьедонне.

В мае 1935 года он высадился во Франции, чтобы защищать себя. Никто о его приезде не был уведомлен. Никто не смог его сфотографировать в течение недельного пребывания в Париже, где этот миллиардер жил в скромном отеле Латинского квартала.

Фотографы еще следили за особняком на авеню Ош, когда он уже оказался в Кане. Там состоялась его встреча с мэтром Франсуа Морелем, бывшим поверенным в делах, продажной, но хитрой бестией, с которым он познакомился в Габоне и чей изворотливый ум весьма ценил.

С тех пор было написано: "Если бы братья Фершо пошли на сделку, никто бы не стал их трогать".