Дело Фершо   ::   Сименон Жорж

Узлы, чемоданы, обвязанные веревками, заменявшими сломанные замки, загромождали проход. Ледяной ветер врывался в оставленное открытым окно, за которым мелькали редкие огни то будки стрелочника, то ослепительно горевшей лампы, освещавшей участок ремонтируемого пути, то синего пламени паяльника Наверху впадины, по которой двигался поезд, окна домов были слабо освещены. Зеленовато-белый автобус медленно взбирался вверх по склону. Поезд вошел в туннель, и Моде с жадностью вдохнул паровозный дым и запах подземелья. Ему оставалось пройти еще один или два вагона. Раскачиваясь, как пьяница, он шел мимо купе, за которым угадывались бледные, болезненные лица людей с мрачными, пристальными и покорными глазами, которым эта поездка в ночи напоминала бегство.

Он шел быстро. Протянув руку, чтобы очередной раз ухватиться за медную ручку, он стал искать глазами Лину, которая смотрела прямо вперед, но, даже еще не увидев его, почувствовала присутствие, вздрогнула, быстро повернула голову и улыбнулась.

- Пошли...

Ей не было нужды задавать вопросы. Она читала радость и гордость в его глазах. Видела, как вздрагивают от нетерпения его руки, схватившие с полки их фибровый чемодан.

Он смотрел на тех, кто мог бы стать их спутниками, с иронией, жалостью, с легкой долей презрения. На трех моряков из Шербура, измученных двухсуточным отпуском в Париже, один из которых был так бледен, что, казалось, его вот-вот стошнит, на крестьянку в черном, лет за пятьдесят, словно застывшую на всю ночь, положив руки на зажатую в ногах корзину из ивовых прутьев, наконец, на кудрявую мать-одиночку, уже готовую вынуть из лифчика грудь, чтобы покормить своего малыша.

В их присутствии Лина не посмела о чем-либо спрашивать. Мишель не сказал ей, куда он идет. По прибытии на вокзал Сен-Назер им пришлось бежать вдоль всего состава. Поезд был длинным, вагоны третьего класса находились в его голове. Не сбавляя скорости, Мишель машинально поглядывал на стрелки повисших где-то в пространстве огромных часов.

- Лезь...

Он подсадил ее на скользкую ступеньку. Медные ручки перил были мокрые и покрыты угольной пылью.

Их попутчики уже устроились на ночь. Лина села тоже. Мишель остался стоять, рассматривая соседей расширенными зрачками, отчего лицо стало более тонким, а черты его более оживленными. Она понимала его состояние по неуловимо вздрагивавшим крыльям носа. Куда он ходил и откуда вернулся с таким торжествующим видом?

- Пошли...

Поезд миновал пригороды. Освещенное кафе на углу улицы, ряд приземистых особняков, затем внезапно высокий дом, словно державшийся каким-то чудом, а в пустынном переулке-заблудившееся такси.

- Ты думаешь, Мишель, что...

Он потянул ее вперед. Они шли друг за другом, задевая перегородки купе, натыкаясь на бродящих в поисках туалетов призраков. И наконец, миновав последний тамбур, увидели необычайно изысканный, спокойный теплый свет, ковровую дорожку на полу прохода, перегородки из отполированного красного дерева.

Лина мельком заметила профиль Мишеля. Как похож он был в это мгновение на молодого зверя, который своим коварством и усилиями достиг цели.

- Входи...

Купе было пустое, отделанное серым полированным деревом, с подголовниками на спинках сидений и с фотографиями на стенках.

- А если контролер...

Он лишь пожал плечами, прикрыл дверь и задвинул электрический колпак синими полотняными створками, напоминавшими веки человека.

- Вот так!

И, развалившись, удобно устроился на мягком сиденье. Наконец-то ему можно было расслабиться. Они были дома. Они нашли угол и могли теперь прижаться друг к другу. Выбившиеся из-под бархатного берета короткие волосы Лины были еще в бусинках холодного дождя.

Она не переставала думать о контролере.