Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине   ::   Лесков Николай Семенович

Пришли военные и их разогнали, и тех, кто начал драку, за клин посадили и ноги им в колодки забили, а правителю доложили, что все эти люди за веру ссорятся.

Правитель велел христианина выпустить, а жида ещё побить и с него штраф взять, чтобы другим не повадно было с крещёными ссориться.

Прежних соседских ладов между Фёдоровым отцом и Абрамовым с сей поры как и не было. Вместо приязни настало такое неудовольствие, что из них ни один друг на друга и смотреть не мог без гнева. А чтобы вперёд ещё драки не было, они разгородились высоким каменным забором так, чтобы никто на соседское место и заглядывать не мог. Так прежние добрые соседи состарились и в распре друг с другом померли.



Глава 8



А время шло вперёд, как ему Богом указано; и Федор, и Абрам выросли, отучились и стали хозяйствовать. Оба они продолжали дела, которыми их отцы занимались.

Федор торговал с заморскими городами, а Абрам золотые и серебряные вещи делал. Оба жили в достатках, но друг с другом по-прежнему, как в детстве было дружно, уже не сходились, пока пришёл один особый случай.

Гулял раз Федор в праздничный день в загородном месте, за рощами над заливом, и видит, что несколько человек из тех, с которыми он вместе в одной школе учился, напали на Абрама, отняли у него золотые кольца и самого его бьют да приговаривают:

— Вот как тебе, жид, чтобы ты наш праздник почитал и не смел бы работать и ходить с непочтением.

Федору вспомнилось детство и жалко стало Абрама: за что его обижают? Федор и вмешался.

— Для чего, — говорит, — вы его обижаете? Какое зло он вам сделал?

А те отвечают:

— Он нашей вере непочтение сделал.

— Какое же непочтение?

— Он в наш праздник работу разносит и, как шёл мимо ворот, где лик написан, головы не открыл.

А Федор, так как знал Евангелие и закон еврейской набожности, то и говорит:

— Вы не вправе поступаете. Работать никогда не грех. Сказано: если у тебя овца упадёт в яму, разве её, хоть и в праздник, не вытащишь? [5] И за непоклон головы с него напрасно взыскиваете: это не обида, потому что по-нашему перед святыней надо голову открыть, а по ихнему обычаю это как раз наоборот уставлено: у них надо перед святыней непременно с покрытой головой быть, а открыть голову — значит непочтение.

Это действительно так было, как объяснял Федор, но ему не поверили, и все заговорили:

— Ты врёшь: как можно перед святыней покрывши голову быть? Это ты выдумываешь!

А Федор отвечает:

— Нет, я верно знаю и говорю правду.

— А почему тебе такая правда известна, а нам неизвестна? Мы все в одном месте учились. А Федор отвечает:

— Я ранее школы дома об их вере в книжках читал.

— Ага… Ну так ты, — говорят, — верно, и сам потаённый жид.

И набежало ещё со всех сторон много людей, справлявших праздник, и стали спрашивать:

— Что здесь за шум и за что ссорятся?

А прежние стали скоро, частоговоркой, рассказывать, что вот поймали жида с непочтением, а Федор хотя и крещёный, но за жидовскую веру заступается и свою ниже ставит. А те люди, не разобравши дальше, отвечают Федору:

— Ты виноват!

— Чем?.. Я никому зла не сделал.

— Как, — говорят, — зла не сделал! А разве ты за жида не заступился?

Федор не солгал и хотел рассказать, из-за чего вышло то дело, в котором он заступился за Абрама, но его перебили и все закричали:

— Это все равно: если ты жидовский обычай оправдываешь и с своими равняешь, то это все равно что ты жидовскую веру хвалишь. Примите же и честь одинаковую.

И стали все бить их обоих вместе — и Абрама, и Федора. Избили их и оставили обоих в роще, в тёмном месте.



Глава 9



Федор с Абрамом долго пролежали тут без памяти, а ночью, при прохладе, пришли понемножку в себя и стали, друг на друга опираючись, ползти домой.