В гостях у собаки   ::   Яковлев Юрий

---------------------------------------------

Яковлев Юрий

В гостях у собаки



Юрий Яковлевич Яковлев

В ГОСТЯХ У СОБАКИ

ЧЕТВЕРОНОГИЕ ДРУЗЬЯ

Вам когда-нибудь случалось скучать по собаке? По милому четвероногому существу, которое осталось далеко дома? Это чувство - горькое, но удивительно светлое - подстерегает меня в чужом городе, в неуютном гостиничном номере, когда я остаюсь один. Мне вдруг начинает недоставать холодного носа, который тычется в руку, длинного розового языка, который норовит лизнуть меня в щеку, преданных глаз, частого дыхания, запаха чистой собачьей шерсти.

Мне хотелось открыть окно и громко позвать:

- Доня! Донюша...

Я знаю, если бы мой зов долетел до собаки, она примчалась бы не раздумывая. По сугробам, по шпалам, вплавь, как угодно. Без отдыха, без сна, без вкусной похлебки.

Я звоню домой. В Москву, на Пушкинскую улицу. Едва успеваю поздороваться и сразу спрашиваю:

- Как Доня?

- Ничего.

- Скучает?

- Спит на твоем диване.

- Передай ей привет.

На том конце провода не смеются. Там все понимают и говорят:

- Хорошо. Передам. Когда ты приедешь?

Когда я приеду! Закончу дела и тут же - на вокзал. Если я скучаю по своей собаке, значит, мне не хватает целого мира - близких, рабочего стола, звонка над дверью, всего, что меня окружает дома.

Междугородный разговор кончился. Я кладу трубку и снова поднимаю ее. Я набираю номер своего здешнего друга.

- Слушай, своди меня в гости.

- Приходи ко мне.

- Да нет, своди меня в гости к собаке.

На другом конце провода покашливание.

- То есть как к собаке?

- Есть у тебя знакомые с собакой?

- Надо подумать.

Я кручу телефонный шнур.

- Может быть, кто-нибудь держит. Хотя бы дворняжку.

Друг дышит в трубку. Думает. И вдруг он восклицает:

- Слушай!

Вероятно, он вспомнил про какую-то добрую душу, которая держит собаку.

- Ну?!

- В нашем цирке сейчас работает Наташа Дурова. Знаешь ее?

- Знаю.

Перед глазами возникает моя старая знакомая: щеголеватая молодая женщина, рано поседевшая, с тонким покатым носом, с серыми глазами, расположенными близко к переносице. Энергичная, самостоятельная, вечно чем-то озабоченная...

Мой друг с подъемом кричит в трубку:

- У нее морские львы, моржи, еноты, индюки...

- Стой! Не нужны мне индюки. Мне нужна собака. Есть у нее собака?

Молчание. Потом мой друг нерешительно говорит:

- Наверное, есть... У нее все есть. Поезжай.

- Ладно, пусть морские львы. Поеду.

Я быстро собираюсь и еду, в надежде уехать от самого себя. Хотя бы к моржам.

И вот я попадаю в цирк. Не в праздничный бархатный амфитеатр, заполненный смеющейся публикой, а за кулисы. Иду по незнакомым каменным лабиринтам. Здесь полутемно. Холодно. Несет звериным духом. Здесь в неприглядных серых помещениях трудом и потом создаются удивительные живые картины, которые в свете прожекторов сменяют одна другую в круглой раме манежного барьера.

Я нахожу конюшни. Это одно только название - конюшни. Здесь не слышно ржания лошадей, а ревут львы, медведи, кричат птицы.

Совсем как в джунглях. И в самом деле я иду не просто по коридору, а по тропе, по которой ходят львы и тигры. На манеж, как на водопой.

И вдруг с тигриной тропы доносится Наташин голос:

- Простой рыбий жир не годится. Для Васи нужен витаминизированный. Вы понимаете?

Нет, второй - мужской - голос не понимает:

- Не все ли равно какой рыбий жир.

- Ваш не годится, он с осадком. А Вася маленькая, ей одиннадцать месяцев. И потом, она морж.

Морж - она, а зовут ее - Вася. Я пропускаю мимо ушей это несоответствие. Когда моя собака была маленькой, ей тоже давали витаминизированный. Мне сразу становится любопытно посмотреть на Васю, которой, как и моей Доне, не годится простой рыбий жир, с осадком. Я прибавляю шагу.