Поэзия Иннокентия Анненского   ::   Ермилова Е В

Главная тема поэзии Анненского страдания обыденного существования; кажется, нет какого-либо аспекта этой многогранной темы, которого не коснулась бы поэзия Анненского: одиночество человека, замкнутость его внутри своего "я" и вся гамма чувств, сопутствующих этой теме: страх, тоска, отчаяние.

Сказать, что в его поэзии сильны декадентские настроения, - значит, ничего еще не сказать об Анненском, несмотря на всю истинность утверждения. (Понятие "декадентство" - не бранная кличка, в начале века почти не было явлений искусства, в той или иной мере не затронутых декадентством.) Безверие, отчаяние, одиночество, тоска еще не делают поэта "декадентом". Декадентство - это эстетская игра в безверие, отчаяние, одиночество, это утверждение индивидуализма и оторванности от мира и от людей, от всего, что не "я", отрицание самодовлеющей ценности другого "я". Отчаяние и безверие, если это не поза, а глубокая внутренняя правда, - еще не разрушают поэзию, еще могут быть прочной почвой для нее.

Вот как выражает Анненский трагедию отторженности человека от целого:

Я на дне, я печальный обломок,

Надо мной зеленеет вода.

Из тяжелых стеклянных потемок

Нет путей никому, никуда...

Помню небо, зигзаги полета,

Белый мрамор, под ним водоем,

Помню дым от струи водомета,

Весь изнизанный синим огнем...

Если ж верить тем шепотам бреда,

Что томят мой постылый покой,

Там тоскует по мне Андромеда

С искалеченной белой рукой.

Это не просто зарисовка, но и не аллегория. Это - один из немногих символических образов Анненского. Все здесь может быть прочитано буквально, тем более что это такой близкий Анненскому "парковый" пейзаж (стихотворение входит в "Трилистник в парке"), но нам подсказано и расширение смысла ("Нет путей никому, никуда"), "Обломок" хранит память о прекрасном цельном бытии, от которого он отторгнут; важно и другое: этому целому он также нужен, цельность нарушена и искажена без него:

Там тоскует по мне Андромеда

С искалеченной белой рукой.

Мы говорим обычно об индивидуализме как характерном свойстве декадентского мироощущения. Индивидуализм Анненского - бесспорный, но совершенно отличительный: да, его поэзии свойственна предельная сосредоточенность на внутреннем "я", острота чувства одиночества. Но его "индивидуализм" существует в динамике и всегда "на грани": в остром напряженном переживании своих отношений с тем, что "не-я", - внешний мир, чужое сознание. Психологическая углубленность и утонченность, сосредоточенность в собственном "я" не приводят к эгоистическому самоутверждению, но, напротив, обращают к чужому "я", представляющему также целый мир, столь же трагически замкнутый в себе. Именно у Анненского могло родиться такое ощущение:

А где-то там мятутся средь огня

Такие ж я, без счета и названья,

И чье-то молодое за меня

Кончается в тоске существованье.

Вяч. Иванов в этом выходе к другому хотел видеть путь развития лирической мысли Анненского: "Кажется, можно заметить, - писал он, - что лирика Анненского первоначально обращает всю энергию своей жалости па собственное, хотя и обобщенное я поэта, потом же охотнее объективируется путем перевоплощения поэта в наблюдаемые им души ему подобных, по отделенных от него гранью индивидуальности и различием личин мирового маскарада людей и вещей".

Такие свойства, как чрезвычайная чуткость, психологическая изощренность, дают не только острую, порой болезненно острую реакцию на все, что может мучить человека в обыденности, но и родство в боли и мучении со всем, что так же болит и мучается. Страдание органически соседствует с состраданием.

Близость к демократическим заветам русской литературы XIX века, влияние брата-народника, соединяясь с психологической утонченностью, создает характерное для Анненского переплетение демократизма и эстетизма. Отсюда и особое, ему свойственное чувство, чувство виновности, как бы чувство стыда за эстетизм страданий, за саму обостренность немотивированных переживаний страха и тоски.