Всадники   ::   Кессель Жозеф

- Повысили налог на каракуль? - спросил его сосед, хозяин больших отар каракулевых овец в степях под Мазари Шарифом.

- И близко даже не угадали! - довольно воскликнул конюх и не в силах более сдерживаться провозгласил торжественно, словно они были на празднике:

- Представьте себе только, в этом году, в Кабуле устраивают бузкаши!

Конюх выжидающе посмотрел на своих собеседников и не разочаровался. Торговцы, что до этого вели себя с таким высокомерием, потеряли всякую власть над собой и живо подскочили на местах.

- Как? Бузкаши в Кабуле? - возбужденно закричали они разом.

- Этого не может быть! Бузкаши в Кабуле!

- И главное, самое великолепное со времен как появились люди! триумфально дополнил юный конюх.

- Горный воздух действительно ударил ему в голову...- решил торговец каракулем.

- А откуда там возьмутся лошади и всадники? - воскликнул торговец коврами.

- Наши люди поедут туда и лошади тоже!- ответил конюх.

Поразившись оба старика замолчали, не находя больше слов.

Люди собравшиеся на веранде с удивлением обернулись к этой группе в чапанах. Громкий разговор и подпрыгивания на месте двух седых, достопочтенных старцев - не прошли незамеченными. Путешественники сидящие далеко от них и пьющие чай, тоже хотели бы узнать, что за поразительная новость так преобразила этих двоих. Один из их соседей поднялся и побежал от одной группе людей к другой, чтобы рассказать всем то, что услышал. В толпе зашелестело слово : бузкаши...бузкаши... Все повторяли его друг другу, но большинство совершенно не знало, что оно означает. Они никогда не бывали по ту сторону Гиндукуша, или дальше городов Кундуз и Баглан. Они начали спрашивать, о чем же именно идет речь и ответ их горько разочаровал:

- Это игра. Игра в которую играют в степях на севере!

Все опустили головы обратно к пиалам с чаем. Они оторвались от интересных разговоров, бегали на холодном ветру, не дослушали анекдоты и истории, чай остыл, и все ради чего: ради какой-то неизвестной игры, в которую играют в чужих и далеких степях на севере? Как будто у них в горах и городах на юге недостаточно интересных игр!

- Это бузкаши что, так же искусно и интересно как соревнование с деревянными копьями? - хмыкнули одни.

- Так же неистово, как прыжок боевого барана? - скривились другие.

- Так же жестоко, как бой между волком и волкодавом?

- Так же величественно как спор не на жизнь, а на смерть между двумя дикими верблюдами? - презрительно дополнили остальные.

Так возмущались жители гор. А трое мужчин в чапанах, окруженные еще несколькими путешественниками с севера, гневно запротестовали:

- Да что вы все понимаете в красоте бузкаши! Вы же не можете отличить мула от чистокровной лошади!

- Вы даже на лошадях сидите так же, как на своих ишаках!

Голоса становились все громче, ответы все более колкими и язвительными. Теперь речь шла уже не об игре, а о более важной вещи - о чести их племен и провинций. И потасовка не заставила себя ждать.

Хозяин чайханы закусил губу, когда увидел как на пол полетели первые разбитые чашки, а кипяток из перевернутого самовара с шипением захлестал наружу. У него было широкое, жесткое лицо, крепкая спина и сильные, длинные руки, но что он мог сделать один? Все его бача*, а их было трое, не были старше пятнадцати лет.

Наконец он решил выскочить на улицу и попросить помощи у водителей и хозяев других чайхан. Уклоняясь от пиал летевших ему в голову, и уворачиваясь от людей орущих и страстно тузящих друг друга, он пробрался к выходу на дорогу, но тут увидел древнего старика, который перекинув через плечо свой легкий мешок, шел по направлению к его чайхане.

- Сам Аллах посылает его нам! - воскликнул чайханщик и бросился назад в толпу дерущихся.

Он попытался что-то им прокричать, но его не услышали.