Хрущев. Смутьян в Кремле   ::   Емельянов Юрий Васильевич

Наконец, ничто не свидетельствовало о том, что сам Хрущев собирался критиковать Сталина.

Так, в ходе своего пребывания в Югославии он настолько решительно защищал Сталина от нападок югославских руководителей, что это чуть не помешало успешному завершению этого визита.

Поэтому разногласия, возникшие среди членов Президиума ЦК на заседании 5 ноября 1955 года по вопросу о том, как отмечать очередной день рождения И.В. Сталина, были неожиданными. Кто-то (возможно, Хрущев) внес предложение: «Дату отмечать только в печати; собрания не проводить». Каганович возражал и предлагал провести собрания по заводам. Его поддержал Ворошилов. Против них выступили Булганин и Микоян. При этом последний заметил: «Сталинские премии есть, а ленинских нет». Тогда Каганович сказал: «Расхождений с тобой, т. Хрущев, не имею. Сталин меня критиковал… Я не мыслю, что Сталин выше Ленина. Я предлагаю отметить день рождения Сталина». В ответ Хрущев возражал Кагановичу. Запись гласит: «Т. Хрущев. Кадры перебили. Военные». В ответ Ворошилов заметил: «Все что говорили– правда… Есть еще сторона: меня выгнали, но я и это прощал». Однако Ворошилов настаивал на решении: «О Ленине – так-то, о Сталине – в печати, по радио». В итоге было принято решение: «В день рождения Сталина И.В. – 21 декабря осветить его жизнь и деятельность опубликованием статей в печати и в передачах по радио. Приурочить к 21 декабря присуждение Международных Сталинских премий».

Стремление Хрущева ослабить прославление Сталина было вызвано предшествовавшими событиями 1955 года. Хотя Молотов потерпел поражение на июльском пленуме, победа Хрущева над ним не была полной. Молотов сохранил все свои правительственные посты, а главное – авторитет опытного партийного руководителя. Молотов воспринимался как живой ученик и продолжатель дела Ленина – Сталина, под начальством которых он работал в Секретариате ЦК, а затем в Политбюро с начала 1920-х годов. Несмотря на острую критику Сталина в его адрес на октябрьском (1952 г.) пленуме ЦК, Молотов в течение трех десятилетий был вторым человеком в стране после Сталина. Молотов вместе с Кагановичем и Ворошиловым являлись наиболее близкими людьми к Сталину в 1930-е годы, в разгар острой внутрипартийной борьбы. Авторитет Молотова позволял ему давать наиболее весомые идейно-политические оценки. С такой же жесткостью, с которой Молотов обвинял Маленкова в «теоретически ошибочных и политически вредных взглядах» и критиковал политику в отношении Югославии за «отступление от ленинизма», Молотов мог обрушиться на всю политику Хрущева. Поскольку неурожай на целине осенью 1955 года подтвердил опасения Молотова, Хрущев боялся, что кремлевский ветеран станет обвинять его в «авантюризме» или в чем-нибудь похлеще.

О том, что Хрущев опасался Молотова, как наиболее сильного конкурента, свидетельствуют его воспоминания, в которых он уверял, что вместо него докладчиком на XX съезде мог стать Молотов. Хрущев писал: «Итак, мы подошли вплотную к очередному съезду партии. Я отказывался от отчетного доклада и считал, что раз мы провозгласили коллективное руководство, то отчетный доклад должен делать не обязательно секретарь ЦК. Поэтому на очередном заседании Президиума ЦК я предложил решить, кто будет делать отчетный доклад. Все, в том числе Молотов (а он как старейший среди нас имел более всего оснований претендовать на роль докладчика), единогласно высказались за то, чтобы доклад сделал я. Видимо, тут сыграло роль то обстоятельство, что по формальным соображениям именно Первый секретарь Центрального Комитета партии обязан выступить с отчетом. Если же обратиться к другому докладчику, то могло оказаться много претендентов, что вызовет сложности.