Бой на Калиновом мосту   ::   Филенко Евгений

Он невыносимо страдал и строил планы марш-броска в Вильнюс на предмет выяснения отношений на месте. Но он, как это и бывает, повзрослел прежде, чем накопил денег на поездку, излечился естественным образом и навсегда перестал увлекаться недоступными кинозвездами, эстрадной певицей Софией Ротару и гимнасткой Ольгой Корбут. Да и зачем это нужно, если одновременно с ними существовала самая лучшая в мире девушка Света?..

Но все эти немыслимые для нормального человека увлечения не шли не в какое сравнение с тем, что поразило здравомыслящего и твердо стоящего на реальной почве Николая Фомина. Они, по крайней мере, оставляют своей жертве некоторый, пусть иллюзорный, шанс на успех. Можно сесть-таки в общественный транспорт, доехать, выведать через горсправку адрес, позвонить во вполне материальную дверь и увидеть объект своих мечтании воочию. И, как правило, пожалеть об этом.

А что мог предпринять в своем положении несчастный Николай Фомин, который неожиданно для себя и окружающих влюбился в ГОСТЬЮ ИЗ ТРИДЦАТОГО ВЕКА НАШЕЙ ЭРЫ?!

Он знал о ней лишь то, что имя ее было Вика, что работала она в некоем немыслимом Институте виртуальной истории, а на каком-то этапе своей трудовой биографии вплотную занималась «делом Тимофеева»… Но применимы ли глаголы в прошедшем времени к человеку, даже прадеды с прабабками которого еще не появились на свет? Когда еще нарекут ее Викой, когда еще она будет работать… Ее десятиминутный визит во вторую половину двадцатого века был приурочен к первому и последнему испытанию народным умельцем Виктором Тимофеевым реструктора — прибора, являвшего опасность для человечества и потому лично и добровольно уничтоженного создателем. В памяти самого Тимофеев осели немногие детали события: облако золотых волос, серебряный голос, говоривший сущую нелепицу, вполне современные джинсы… И ничего более. Однако Фомину хватило этих десяти минут, чтобы лишиться привычного душевного равновесия.

— Ну чем я тебе помогу… — пробормотал Тимофеев. — Тридцатый все же век.

— Я знаю, — отвечал Фомин. — Спасибо, друг.

— Витя! — донесся до них голос девушки Светы. — Немедленно окунись в воду, а то сгоришь!

— Иду! — отозвался Тимофеев и виновато поглядел на Фомина. — Может, пойдем вместе, а?

— Да нет. А ты иди. Тебя ждут. Тебя есть кому ждать…

Понурившись, Тимофеев побрел к возлюбленной. Впервые в жизни он испытал какую-то неловкость от своего счастья. Это счастье озаряло ему жизнь, слепило глаза и порой мешало видеть, что не всем на белом свете так же хорошо, как и ему. И он проглядел беду лучшего друга.



3. Что сказала девушка Света

— Ну вот, — сказала девушка Света, легко касаясь прохладной ладошкой его кожи. — Плечи у тебя уже подрумянились. Скоро ты, Витенька, облезешь и станешь пятнистым, как ягуар.

— С Николаем плохо, — мрачно промолвил Тимофеев. — Он влюбился.

— Ты, наверное, хотел сказать — с Николаем хорошо? — и без того яркие глаза-сапфиры засияли сверх всякой меры. — Как интересно? В кого?

— Ты не знаешь, — сказал Тимофеев. — И это совершенно безнадежно.

— Безнадежно? — усомнилась девушка. — Для Фомина? Да Софи Лорен и та бы не устояла!

— Зачем ему эта бабушка? Все гораздо сложнее. Для него это все равно что влюбиться в Мону Лизу….

— Тимыч! — жизнерадостно верещал Лелик. — Посмотри, какой я Орка, кит-убийца! Всем ноги пооткусываю по самые уши!

— Не говори никому об этом, — попросил Тимофеев Свету. — Николаю и без того тошно. А тут все полезут с сочувствиями. И никто ему не поможет.

— Даже ты?

— Кажется, даже я. Но сидеть сложа руки тоже стыдно: товарищ в беде. Пойду я домой, Светик. Может быть, что и придумаю.

— Я с тобой, — решительно сказала Света.

— Нет, нет! — запротестовал Тимофеев.