Дело огня   ::   Антрекот М. Т.

А тут еще собака в крысу не перешла - еще целый хвост от собаки той остался, - как дохнуло холодом по одной из боковых улочек, и человек Ямадзаки - торговец булавками, вопреки городским установлениям просто расстеливший свою циновку в тихом сухом месте между заборами, шевельнулся беззвучно, готовясь подать сигнал. А потом обвалился на свою циновку. Уже не совсем беззвучно и не так, как падают живые люди.

А Накадзима из первого звена, карауливший посреди северной лестницы, успел заметить белые пятна лиц, и даже меч выхватить успел, а вот закричать - нет, сумел только бросить меч на ступени, на истертый тысячами ног камень, чтобы зазвенела об него сталь, чтобы услышали там, наверху, у ворот, где каменные лисы стерегут вход.

Камень принял звук и подбросил его в небо. Сколько бы ни смеялись лисы над своими более крупными и более драчливыми сородичами, но тех, кто летел - действительно почти летел - вверх по лестнице, они ненавидели всем существом.

Самих они звон смутил мало. Даже если люди наверху будут готовы - ну что они успеют?

Кровь плеснула на камень, на сохнущую траву, - не спас и нагрудник, от плеча через грудь разрубленное тело упало, перекатилось ниже. Но второй удар встретил пустоту, а не теплую, упругую плоть. Со всей возможной быстротой черная тень с бледным пятном лица обернулась к источнику тепла и запаха, но меч обрушился на нее, раз - поперек живота и второй - на шею. Невнятный вскрик, звук падения, из тех троих, что стояли выше, остается один, а вторая тень устрашающе быстро несется наверх, сверкает льдистое лезвие, черным дымом вьются длинные волосы, - и падает. Такой же грудой тряпья, и совсем немного крови вытекает из перерубленного горла.

– Быстрый какой… поджигатель, - говорит человек с копьем. Харада. Задыхаясь говорит. Потому что угораздило же из трех рядовых остаться в живых самому тяжелому. Пока перевернешь, перетянешь рану наскоро, оттащишь в сторону…

Окита Содзи стоит на площадке между двумя лисами и помочь не пытается. Неизвестно, сколько там еще этих… привидений. Железом их достать можно, а так и вправду очень похоже.

Харада возвращается. Смотрит на мертвых. Нагрудник развален пополам, человек тоже. Есть в стране люди, способные так бить, только до этой ночи считал Харада, что всех их знает. Но это уж как водится. Вечно что-то упустишь. Гости тоже вот оказались не вполне совершенны.

Он наклоняется над телом, упавшим прямо перед каменной лисой. Странно, крови не очень много, хотя удар, как всегда, пришелся точно в горло. И тело уже остыло. В мертвых зрачках на белом лице мерцало отражение прибывающей луны. Выпавший из-за пазухи сверток с кремнем и трутом промок в темной лужице. Харада поднял его, развернулся было к Оките…

И тут воздух дрогнул и сложился сам в себя…

Тот, кого называли дайнагоном Аоки - впрочем, сейчас в нем трудно было узнать придворного, - стоял в маленькой бамбуковой роще… впрочем, нет, "стоял" - неточное слово. Дайнагон Аоки был маленькой бамбуковой рощей, и дрожащим теплым воздухом в ней и над ней, и даже сухой землей на несколько сяку 31 вглубь.

И он был тремя тенями, что летели сейчас, едва касаясь ступеней, к северным и восточным вратам Фусими Инари Тайсё. Мимоходом свистнул клинок, потный человечек в смешном нагруднике выронил меч из худой руки, и звон падения прогремел для изощренного слуха дайнагона как звон большого гонга.

А потом теплый воздух вдруг исчез, желтая, нет, желто-зеленая морозная полоса скользнула через небо - и дайнагон понял, что он один. Его младших (учеников? рабов? выкормышей - ведь он же кормил их кровью, сначала своей, потом чужой?)… Как ни назови - а их уже не было. Были ровно пылающие призрачным пламенем фигуры у незримой границы - и еще немного живого тепла рядом с ними и в них. Дайнагон темным облаком, тенью приблизился к ним. Один призрачный хранитель стоял в проходе, под аркой с изогнутыми краями, другой поднимался к нему, и их мечи были холодны от темной крови.