И паровоз навстречу!   ::   Панарин Сергей

На уме у Лавочкина навязчиво крутилась фраза из фильма про Штирлица: «Характер нордический». Да, бойцы Труппенплаца идеально ей соответствовали.

«Все равны, как на подбор, — усмехнулся Коля. — Вон, Палваныч отключился, а они его тащат, словно младенца. Терминаторы натуральные».

Конечно, солдаты не были железными. Через полчаса пленные и конвой выбрались из сугробов на дорогу. Главный поднял руку, все остановились. Прапорщика передали другой паре бойцов, и зловещий поход продолжился. После третьей смены был недолгий привал. Потом — новый цикл. И еще.

Стало смеркаться.

Монотонная ходьба усыпляла и отупляла. Пленники впали в своеобразный транс. Коля грезил, автоматически переставляя ноги. В какой-то момент он почувствовал тепло в пояснице и понял: нагревается Полковое Знамя, обмотанное вокруг его талии.

— Рядовой Лавочкин… — позвал солдата знакомый голос.

— Знамя? Ты?

— Да. Догадливый ты наш. — Парень услышал смех. — Даю главную вводную, рядовой. Твой бандитский дружок Рамштайнт заштопал дырочки на моем теле. Швеи были умелые, работу выполнили на совесть. Нитки тоже не подкачали — они свиты из гривы единорога. Если ты не в курсе, это священное животное. В общем, мое выздоровление не за горами.

Коля потер руки.

— Рано радуешься, — строго сказало Знамя. — Твоя основная задача на период моего выздоровления такова: не обращаться ко мне за помощью, но и не снимать. Знаю я вас, хитрецов. Раз нельзя пользоваться, то лучше убрать от греха подальше. Со мной этот номер не пройдет. Мы с тобой связаны, солдат. Между прочим, на мне есть капли твоей крови. Так что ты, как говорят, собственной кровью искупил… Имей в виду, мы крепко связаны.

Коля почесал зудящую щеку. Его беспокоили заживающие царапины, оставленные осколками Белоснежкиного зеркала.

— Терпи, казак, — съязвило Знамя. — С твоей помощью я верну силы к тому моменту, когда тебе придется схлестнуться с главным врагом. Нас ожидает ответственная миссия, рядовой. А пока обходись смекалкой. Кстати, ты сможешь многое угадывать, точнее, считывать у людей из разума. Но не обещаю, что этот талант будет стабильным. Не дрейфь, в общем. Я подам тебе сигнал, когда приду в норму. И тогда нашим врагам ох как не поздоровится. Держись, а там прорвемся.

— Я тебе прорвусь. Ты мне целое нужно, — робко пошутил рядовой.

— О, молодцом! Юморишь — похвально. А теперь я бы на твоем месте резко залегло, знаешь ли, — быстро проговорило Знамя, и в уши солдата ворвался зубодробительный звук взрыва.

Коля распахнул глаза. С сумеречного неба вереницей падали огненные шары. Вокруг стояли дома — процессия находилась в каком-то городе. Конвойные сжимали с руках бесполезные луки. От первого взрыва очнулся даже Палваныч. Все это Лавочкин увидел мгновенно, а в следующую секунду он истошно заорал:

— Ложи-и-ись!

И, крича, прыгнул в придорожную канаву, заваленную снегом. Все последовали совету рядового.

Протяжное «и-и-и!» Лавочкина слилось с таким же звуком, испускаемым падающим шаром, потом огненный снаряд врезался в один из ближайших домов. Земля сотряслась от мощнейшего взрыва.

Посыпались обломки камня, тающий на лету снег и мелкое крошево.

Рядовой закрыл голову руками. В них забарабанило, затем все кончилось. В ушах звенело, тупо болела левая нога — на нее со всего размаху приземлился командир труппенплацского отряда. Коля осмотрелся. Прямо перед его лицом валялась чайная ложечка. Чуть дальше ворочался Палваныч, умудрившийся прикрыть своим телом Хельгу.

Теперь землю трясло непрерывно — бомбежка выдалась неслабая. Лавочкин глянул в темное небо. Между облаками стремительно пронесся мутный крестообразный силуэт. «Самолет?! — подумал парень. — Да, нет же, откуда он здесь! Это наверняка парящая птица. А на ней сидит паразит, сбрасывающий снаряды.