Киллер   ::   Леонард Элмор

Значит, «кадиллаку» года два, а то и три. Но это ничего, тачка что надо и цвет самый что ни на есть подходящий. Точно такого же цвета домишко у бабушки на острове Уэлпул.

– Ладно, ты отдаешь мне свою тачку – и по рукам.

– Плюс двадцать?

– Оставь себе. Мне только тачку.

Этот панк наверняка скажет своим людям, что он, Черный Дрозд, съехал с катушек. Мол, шизанутый, и с этим ничего не поделаешь! С таким же успехом ему можно было впарить нитку бус или часы с Микки – Маусом. Однако в трубке послышалось:

– Будь по-твоему, шеф. – Голос назвал ему отель в Детройте и номер апартаментов на шестьдесят четвертом этаже и добавил, что дело должно быть сделано послезавтра, в пятницу, где-то около девяти тридцати плюс-минус пару минут. Старик в это время одевается или просматривает спортивные новости. Собственно, он приехал в Детройт ради встречи двух бейсбольных команд: «Торонтских голубых соек» и «Детройтских тигров». – Короче, войдешь, потом выйдешь.

– Как выйти, я знаю. Но как я войду?

– С ним девка, он с ней всегда валандается, когда приезжает в Детройт. С ней заметано, она тебя впустит.

– Вот как? А что с ней делать?

– Поступай согласно своим правилам, шеф. Ученого учить – только портить!

Положив трубку, Черный Дрозд снова обвел взглядом потолок, выбирая трещину, которая могла быть рекой Детройт среди пятен, которые ему представлялись Великими озерами.

Черный Дрозд родился в Монреале, и звали его Арман Дега. Мать у него была индианкой из племени оджибве, а отца, франкоканадца, он не помнил. Оба уже умерли. Восемь лет назад он работал вместе с двоими братьями. Младшего теперь уже не было в живых, а старший отбывал пожизненное заключение. Арману Дега стукнуло пятьдесят. Большую часть своей жизни он прожил в Торонто, но так и не решил, оставаться ли ему там навсегда. Можно, конечно, время от времени наведываться в «Серебряный доллар». Там иногда зависает группа индейцев из племени оджибве. Он, как и они, плотно сбитый, с густой черной шевелюрой, зачесанной назад – волосок к волоску – при помощи лака для волос. Они могли бы общаться, но он чувствовал, что его опасаются. Там тусуются и панки – недоумки, красившие свои волосы в розовый и зеленый цвета. Ему не по нраву, что они называют его Черный Дрозд. Итальянцы называют его шеф. Начхать ему и на это! Кривляки и позеры эти итальяшки, все как один в дорогих прикидах и вечно размахивают руками. Перед тем как зазвонил телефон, Черный Дрозд пытался понять, из-за чего так много пьет. И теперь, представив себе девицу в номере отеля в Детройте, которую ему придется убить, пришел к выводу, что жизнь у него – беспощадный костолом, когда без поддачи не обойтись!

А девица, должно быть, юна и миловидна. Как раз таких и подсовывают старикам. Она, конечно, испугается. Даже если ей скажут, что она должна всего-то открыть дверь, и дадут немного денег, она все равно перетрухает. Успеет ли старик это заметить? Успеет, конечно. Такие крутняки не доживают до старости, если не замечают знаков! А ему надо ли надеть костюм, отправляясь в Детройт? Пиджак стал тесноват, если застегивать его на все пуговицы. Ладно, ближе к делу разберется! В Детройт покатит на «кадиллаке»… А как там бабушка? Как она выглядит теперь, будучи старше старика, которого ему спроворили и которого все кругом всегда называют Папа.

Черный Дрозд представил, как он на ярко-голубом «кадиллаке» подкатывает к такому же ярко-голубому домику, навстречу ему выходит бабушка… Защемило сердце, и тогда он снова представил себе девицу из отеля, перепуганную насмерть.

Но когда девица открыла ему дверь, она вовсе не выглядела испуганной. На вид ей было лет восемнадцать. В нарядном пеньюаре, белокурая, она напоминала девочку, только выражение лица у нее было отнюдь не детское.