Киллер   ::   Леонард Элмор

Окинув его взглядом, она повернулась и направилась в спальню. Он вошел в номер и увидел сервировочный столик с остатками завтрака. Дверь в спальню оставалась приоткрытой. Он слышал, как она что-то сказала. Черный Дрозд мельком глянул в сторону спальни и прошел мимо сервировочного столика к широкому окну. Отсюда, с высоты шестисот футов, он смотрел на Канаду. Вон там, прямо через реку – Торонто, в двухстах пятидесяти милях отсюда. А восточнее, где пограничная с Канадой река Детройт образует озеро Сент-Клэр, расположен архипелаг восемнадцати островов Торонто, на одном из которых живет его бабушка. Звук за спиной заставил его обернуться.

Пожилой мужчина, которого все называли Папой, наливал себе в чашку кофе, наклонив голову с гладко прилизанными седыми волосами. Он стоял у сервировочного столика. Белое махровое полотенце, в которое он был обернут, оттеняло загорелую кожу. Он всегда одевался с иголочки, носил золотую булавку в воротничке и всегда был загорелым. Но только гляньте, каким тщедушным он выглядит теперь! Усохший, сморщенный… На выпиравших ключицах, словно на жердочках, могла бы прыгать птичка…

Затем где-то в глубине, за открытой дверью в спальню, включили душ. Девица, стало быть, оставила его наедине со своим папиком.

– Папа?

Старик вскинул голову и нахмурился, сдвинув брови. Точно также он смотрел, когда государственная комиссия, расследовавшая организованную преступность в Канаде, поинтересовалась, чем он зарабатывает себе на жизнь, на что он ответил, что изготовляет пеперони, сильно наперченные колбаски, которые поставляет в пиццерии.

– Вы ко мне? – спросил он бодрым голосом.

– Я от вашего зятя.

– О господи! Я так и знал! – вздохнул он. – Говорил я дочери, чтобы не выходила за этого парня, никудышного прихлебателя и лизоблюда. Выходить за панка – хуже некуда! Так ведь не послушалась. Даю ему от силы месяцев шесть, потом будут еще одни похороны.

– Если желаете, чтобы он откинулся побыстрее, обратитесь ко мне, – сказал Черный Дрозд. Он заметил, что старик, нахмурившись, пристально разглядывает его. – Вы не знаете, кто я? – спросил он.

– Впервые вижу, – буркнул старик, выходя из-за столика. – Да, точно! – пожал он плечами, подойдя к окну.

– Вы знаете остров Уэлпул, Папа? Он там, за рекой Детройт, в Канаде… Большие корабли ходят туда до самого ледостава, вверх по реке Сент-Клэр до озера Гурон и через Верхнее озеро поднимаются обратно. Остров Уэлпул – это индейская резервация, где живет моя бабушка.

Старик молча смотрел на него.

– Она из племени оджибве, как и я, – продолжал Арман. – Она знахарка и колдунья. Однажды хотела превратить меня в сову, но я ей сказал, что не хочу быть совой, хочу быть черным дроздом. Вот так я и получил свою кличку. Мои братья называли меня так, когда мы были пацанами и приезжали туда.

Старик отвел взгляд и, похоже, задумался.

– Вы помните нас, братьев Дега? Одного пристрелила полиция, он работал на вас. Второй в Кингстоне отбывает из-за вас пожизненный срок. Папа, вы меня слышите? А я вот здесь…

– Неужели бабушка могла превратить тебя в сову?

– Запросто. Знаете, когда мы приезжали туда летом еще пацанами, у нас с собой было мелкокалиберное ружье. Мы ходили на болота и охотились на ондатр. Но нам редко удавалось их обнаружить, так что по дороге домой мы пристреливали собак, кошек и птиц. Жители бесились, но помалкивали. И знаете почему? Боялись, что наша бабушка с ними что-нибудь сделает.

– Превратит в кого-то, кем им не хотелось бы быть, – кивнул старик. – Как она это делает?

– У нее есть барабан, в который она бьет и при этом напевает что-то на языке оджибве, так что я не знаю, что она там приговаривает. Представьте себе ясный день, когда ни одно деревце не шелохнется.