Контакт первой степени тяжести   ::   Горюнов Андрей

Иными словами, немереные запасы вкуснейших напитков были как бы брошены на произвол судьбы, а точнее — завещаны Борьке в качестве щедрой платы за безжалостную эксплуатацию его жилплощади.

Что из этого вышло, потом рассказал сам Тренихин.

Побелить потолки и покрыть стены водоэмульсионной краской он никого вызывать не стал, сбацал сам за день: в организме еще жила инерция больших заказов бешеной работы, гигантских площадей. После гектарных портретов, плакатов и панно отделать из пульвера сорокаметровую квартиру по потолкам и стенам — ну просто смешно, неинтересно рассказывать.

Но вот циклевать полы и покрывать их лаком Борька не стал. Во-первых, ручная циклевка — это не для белого человека, пусть лучше дяди с машиной сделают, а во-вторых, за май-июнь-июль он и так надышался химией всласть, теперь бабки есть, ну, значит, пускай циклевщики нюхают.

Призванные из какой-то конторы паркетчики приплыли на другой день. С похмелья — ну в жопу — хоть выжми. Оценивая фронт работ, бригадир заглянул и в маленькую комнату, в которой хранились алкогольные запасы. Узрев их, бригадир покачнулся в сладострастном предчувствии.

— Ребята — на колени! — скомандовал он и, рухнув первым сам перед Борисом, взмолился: — По стопке… Налей! Не дай подохнуть лютой смертью!

— Друзья мои милые! — ответствовал им Борька. — Я вам не враг. Не погублю однозначно. Но и вы у меня — ни-ни — не забалуете — зарубите на носу. Начинайте работать! Отциклюете метр — вот, до батареи — сразу по полстакана каждому. Кто чего захочет. Кому — коньячку, кому — водочки — без раздумий. И опять арбайтен. Еще метр пройдете — еще по полстакана. И так не спеша пойдем. Иначе — никак. Ясно, соколы?

— Ясно-то ясно. Но ты авансом на палец-то хоть налей!

— Хер вам по всей морде, — учтиво возразил Борис. — Авансы раздают в церкви. А здесь царствие небесное, блядь, для вас после батареи парового отопления начнется. И не раньше. Все по выработке. Хотите мазнуть побыстрее — приступайте к работе.

— А точно нальешь, если до батареи дойдем?

— «Если»… — передразнил Борька. —Не «если», а «когда» уж сказал бы, мудило. Такими вещами не шутят. Давай, заводи свою шарманку. А я пошел откупоривать. Разолью, поставлю на подоконник. Промежуточный финиш. Дошел — получай. Я и сам заодно приму, — сообщил Борька. — А то уж вкус забыл. Три месяца в рот не брал.

Скрепя сердце, посетовав, паркетчики подключили машину. Машина взревела, подняв тучу пыли и мелких стружек.

«Боже мой! — поморщился Борис. — Оглохнуть это ж, охереть».

Разлив, он взял один стакан в руку, взвесил.

«Ну, им— то надо отработать первую, —подумал Борис. — А я свое-то отработал уж. Уж мне-то Бог давно велел расслабиться».

Не спеша, с чувством глубокого удовлетворения Борька поднес стакан ко рту и медленно, с достоинством, начал переливать в себя содержимое стакана.

Допить не успел — процесс прервал внезапный дикий скрежет, сменившийся в мгновенье ока леденящим душу коротким взвизгом — с хрустом и треском…

Циклевщики, разинув варежки, уставившись как зачарованные на пьющего Бориса, тут же потеряли, что называется, контроль над техникой. Истошно ревущая циклевочная машина, предоставленная сама себе, в момент прогрызла паркет до битума, а затем врезалась циклями в бетон, свирепо визжа и неистовствуя. Хрупнул каленый металл, цикля разлетелась вдребезги. Вал двигателя заклинило погнутым обломком крепежного винта, обмотки мотора немедленно раскалились, на щетках вспыхнула вольтова дуга коллекторных огней. Из двигателя, как из лампы Аладдина, повалил вонючий сизый дым со страшной силой и скоростью. Однако вместо старика Хоттабыча из этого получилось только крупное короткое замыкание.

На лестничной площадке раздались многочисленные стуки дверей, топот. Кто-то заорал — испуганно и истошно.