Королевство Белок   ::   Тулянская Юлия

Лесовица не раз видела, как убивают, как хищники настигают других зверей. Она умела спасти от стаи волков затравленного оленя. Но сейчас, когда собаки, а с ними странные существа в звенящей одежде, настигли свою добычу, лесовица – Ирица – ничем помочь не могла.

Воины отогнали собак, связали Бересту руки и заставили подняться. Тот уронил голову, ни на кого не глядя. Его повели прочь, а собаки все еще с лаем плясали рядом. Берест заметно прихрамывал.

Лесовица пряталась в зарослях. Чудесная способность сливаться с лесом уберегла: ее не заметили. Только Берест, который знал, где она была, и помнил цветки ирицы в ее волосах, оглянувшись через плечо, безошибочно остановил на ней взгляд. «А это чудно, что никто, кроме меня, ее не видит, – вдруг мелькнуло у него. – Ну, прощай, Ирица. Теперь дорого мне достанется за побег…» Ирица услышала. Она поняла, что он видел ее. Он запомнил ее и назвал именем ее травы еще раз.

* * *



Он ушел – вернее, его увели. Лесовица все стояла в зарослях… Потом она обошла поляну по кругу. На траве оставались следы борьбы, запах крови и ощущение ярости, ненависти и боли: поляна еще хранила память о том, что произошло. Лесовица (теперь она думала про себя не только «я», но и «Ирица»), встала на том месте, где чужие связали его – давшего ей имя. С ней происходило что-то странное. Приложив руку к лицу, она почувствовала влагу.

Лесовица вытерла слезы, недоуменно посмотрела на свою ладонь. Что это? Ей захотелось скорее уйти с поляны, где долго еще будут оставаться следы погони и отчаянной борьбы. Зачем она вообще пришла сюда? Ах да: она хотела взять желудей у дубовой рощи, чтобы сделать себе украшение…

И ягод. «Для рябины еще рано, – думала лесовица. – Тогда нанижу на нитку кусочки коры…» Она представила свое лицо и весь свой облик, как она видела его недавно в лесном озерце, и поверх платья – новое украшение из коры. «Это такой буду я? Я – я, Ирица!» Лесовица побрела с поляны, внезапно забыв и про дубовую рощу, и про кусочки коры. Ей хотелось поскорее вернуться на место, которое она считала родным: туда, где росли цветы ирицы. Там она и жила, в старом, раскидистом дереве, в котором было большое дупло. В дупле хранились ее прялка и рамка, на которой можно ткать. Эти нехитрые приспособления братья и сестры принесли ей в дар в день солнцеворота. Когда лесовица пряла собранную ею с кустов шерсть зверей или кудель из дикой конопли или льна, то переживала особое состояние покоя, словно выполняла то, к чему и была предназначена.

Но прошло три дня, а ничто не могло успокоить ее – Ирицу. Ни дальние походы к одному очень красивому лесному озеру, куда она обычно любила ходить ночью; ни сотканное за эти дни полотно для нового платья; ни сам лес, который обычно давал ей прилив радости и силы. Лес уже не был одно с ней: она была Ирица, а он был – лес. И чем слабее она ощущала привычное единство с лесом, тем сильнее переживала что-то, чему названия не было.

«Ирица», – повторяла она. «Прощай, Ирица». Что значит «прощай»? Из его мыслей она поняла: так говорят, когда знают, что больше никогда не увидятся.

Ей не хватало того, кто дал ей имя. Он выделил ее из переплетения кустов и веток, обратился к ней, глядя в глаза, и сказал: «Прощай». «Я, Ирица, найду его!» – вдруг очнулась лесовица на четвертое утро. Поляна, должно быть, еще не забыла того, что на ней случилось. Лесовица не сомневалась, что сумеет отыскать его след.

Идти по следу Ирице пришлось почти неделю. Обычно она не покидала той части леса, где родилась, но не потому, что путешествие ее пугало. Просто ничто не привлекало ее в других краях.

След вывел ее в горы Орис-Дорма. Там, в устье Эанвандайна, и находились знаменитые на Западе каменоломни. В них добывали базальт. Несколько штолен вели в глубь горы.