Наверху (Чужие - VI)   ::   Наумова Марина

Я думала рассказать о нем Шеди, но раз тебе тоже кое-что снится...- вид Скейлси стал хитрым, едва ли не заговорщицким.- Вообще-то я этого не стесняюсь... Мне приснился мужчина. Вот. - И что? - не сдержала улыбки Рипли. - И я его соблазняла... Это очень нехорошо? - Не знаю, как и сказать...- Рипли положила руку на опустившуюся головку.Это зависит от многого. Пожалуй, никаких сверхстрогих правил тут нет. Может, так было надо... - Спасибо! Я так боялась, что ты рассердишься. Ведь женщина никогда не должна делать этого первой. А что снилось тебе? - Ох, Скейлси... вот это мне тебе не объяснить - я и сама пока не понимаю. Кого-то судили... у нас, на Земле. Подожди! Скейлси ощутила, как от Рипли толчком пошла волна удивления. Женщина вспомнила вдруг, где именно слышала эти фамилии. В другом порядке - но эти. Если верить сну - судили Компанию. Именно поэтому сон и показался таким важным. Ее мечта сбывалась, но... Нет, не было похоже на то, что она просто приняла желаемое за действительность: иначе на скамье подсудимых оказался бы сам Глава, а не те, кто мелькал где-то на заднем плане. Да и сам судья выразил сожаление по этому поводу: мол, судят не главных виновников. Но если сон - не сон, а долетевшее сюда каким-то чудом эхо действительности - то тогда на Земле мир перевернулся! От одной мысли об этом Рипли стало жарко. - Скейлси...- неожиданно резко повернулась она к девочке... да нет, уже к девушке.- Ты знаешь... мне очень нужно вернуться как-нибудь на Землю. К себе. Похоже, это очень важно... - Тогда почему бы нам не полететь? - с детской наивностью поинтересовалась Скейлси. Рипли похлопала по ее колючей шее: - К сожалению, боюсь, что это невозможно...

2

...А дождя здесь не было. Наоборот, было солнце - круглое и горячее, похожее на белый нарисованный круг, посредине которого вспыхивали на мгновение черные наглые точечки. Странно... Почему-то он был уверен, что вне города дождь шел всегда, что мир за его пределами был серым и мрачным, что не могло в нем найтись места для настоящих деревьев с каменистыми, отсвечивающими лиловым стволами, с которых ленивыми зонтиками свисали огромные, изрезанные по краям листья. Они были неправильны, непродуманны - и вместе с тем отличались той гармоничностью, которую не могли постигнуть лучшие художники и архитекторы. Ничто не казалось лишним в ярко освещенном ландшафте: ни голые ветки с затупленными конусами почек, ни путанные нити ползучей травы всех оттенков зеленого и желтого, ни "узелки" цветов, то тут, то там выскакивающих цветными пятнами посреди травяной массы. "А ведь, увидев такую красоту, можно и умереть",- подумал он, восторженно глядя на долину, где ему предстояло жить. Или умереть - для любого Изгнанника эта перспектива была ближе и вероятней. Красота дикой природы была неоспорима - но не стоило забывать и о ее жестокости. И все же до чего приятно было стоять вот так, никуда не торопясь, позволяя траве и ветру щекотать тело и глазам - слезиться от чистого, не прикрытого ничем, солнца. Пусть даже здешние хищники уже почуяли добычу, ведь не нужно обладать тонким нюхом, чтобы распознать запах жертвы - искусственный раздражающий запах жидкости, растворявшей хитин на теле осужденного, чтобы облегчить охоту. "Что ж, так оно, может, и лучше,- подумал Изгнанник.- Конец придет быстрее... Мы все же становимся гуманнее - около ста периодов назад верхний слой кожи попросту сдирали... И везло тем, кто был близок к линьке: надо полагать, эта процедура была более чем неприятной... А так во всяком случае, я могу перед смертью насладиться прикосновением ветра и солнца... Спасибо, Господи, что ты напоследок подарил мне это счастье!" Он действительно был счастлив - как любой, поверивший, что смысл жизни наконец ему открылся.