Лучше не возвращаться   ::   Френсис Дик

Грэг отодвинул свой наполовину недопитый стакан и сказал, что им пора немного поработать, – к всеобщему удовольствию посетителей, которые с готовностью зааплодировали. Они спели еще по три песни. Последним был Грэг с новой версией «Последнего прощания». Он исполнил ее тихо и особенно проникновенно. Это была баллада о моряке, покидавшем свою возлюбленную в южных морях, чтобы вернуться на север, к берегам Британии, где шла война. «Закроешь глаза, – подумал я, – и можно вообразить, что Грэг – совсем еще молодой человек». Прекрасное исполнение. Женщина за соседним столиком вынула носовой платок и украдкой смахнула слезу.

Посетители сидели задумавшись, забыв о давно остывшем кофе. На мгновение в зале воцарилась тишина, лишь потом раздались восторженные аплодисменты.

«Все это, конечно, трогательно, – подумал я, – но как иногда бывает трудно отвлечься от острого ощущения реально окружающей действительности!»

Артисты вернулись за наш столик, сопровождаемые аплодисментами и возгласами одобрения, и теперь уже пили вино, особо не ограничиваясь.

Их подстегивал высокий уровень адреналина – неизбежное следствие всякого рода появлений на публике. Конечно, потребуется некоторое время, чтобы они успокоились. А пока они оживленно болтали, выплескивая о себе массу информации, и, если речь заходила о каком-нибудь курьезном случае, спешили убедить нас, что всегда руководствовались добрыми намерениями.

Я всегда считал добро более привлекательным, чем зло, но понимал, что не все придерживаются того же мнения. На мой взгляд, добро требует большей самоотдачи и мужества, и мои собственные недостатки убеждали меня в этом.

Грэг сказал, что сначала он учился на оперного певца. Но в театре на всех не хватало ролей.

– Предпочтение отдается итальянской школе. Однако далеко не всем она по плечу, – горестно вздохнул Грэг. – Я пел в хоре. Я тогда скорее бы умер с голоду, чем согласился спеть «Последнее прощание». В молодости я был снобом в том, что касалось музыки, – он улыбнулся, словно извиняя ошибки юности. – Так я попал в банк помощником младшего служащего в кредитном отделе и вскоре уже мог позволить себе билет в оперу.

– Но вы ведь продолжали петь? – спросил я. – Никто не смог бы спеть вот так без постоянной практики.

Он кивнул.

– Я пел в хоровых ансамблях, иногда – в соборах, словом, где только мог. Ну и, конечно же, в ванной.

Викки страдальчески вскинула ресницы.

– А сейчас они оба поют здесь два-три раза в неделю, – вставил Фред. – Если бы не они, это место заглохло бы.

– Ш-ш-ш… – одернула его Викки, озираясь по сторонам в страхе наткнуться на оскорбленные чувства разгневанного владельца, и, не обнаружив оных, добавила: – Нам здесь нравится.

Грэг сказал, что они уезжают в Англию на месяц. Одна из дочерей Викки выходит замуж.

– Дочь Викки? – переспросил я.

Викки пояснила, что Грэг не был отцом ее детей: двух мальчиков и двух девочек. Она развелась много лет назад. А с Грэгом познакомилась недавно: всего полтора года назад, так что медовый месяц у них еще продолжается.

– Белинда, моя младшая, выходит замуж за хирурга-ветеринара, – сказала Викки. – Она всегда была без ума от животных.

Я засмеялся.

– Ну да, – поправилась она, – надеюсь, от него она тоже без ума. Она так долго с ним работала – и ничего. Все началось буквально месяц назад. Скоро мы попадем в мир лошадей: он в основном имеет дело именно с этими животными, так как работает ветеринаром на Челтенхемских бегах.

Я с трудом подавил в себе возглас удивления, и они вопрошающе посмотрели на меня.

Я объяснил:

– Отец и мать познакомились на бегах в Челтенхеме.

Они так обрадовались этому совпадению, что я решил не уточнять, что это были мои мать и отчим, и не стал акцентировать на этом внимание.