Разговор с чужой тенью   ::   Днепров Анатолий

---------------------------------------------

Днепров Анатолий

Разговор с чужой тенью



Анатолий Днепров

РАЗГОВОР С ЧУЖОЙ ТЕНЬЮ

1

В институте было известно, что я и профессор Касьянов, заведующий нашей лабораторией, - "теоретические враги". Вражда эта вполне устраивала нас обоих. Когда кому-нибудь из нас становилось тоскливо от монотонной работы над новыми схемами, он искал другого, чтобы поспорить. Алексей Георгиевич со свойственной его возрасту снисходительностью говорил про меня так:

- Парень молодой, но не в меру консервативный. А в общем генерирует идеи далеко не тривиальные. С ним не скучно.

Дело в том, что Касьянов, свято чтя Колмогорова и Винера, постоянно твердил о принципиальной возможности создания машинной модели человеческой "души" и старался доказать это, а я всячески возражал ему. Разговоры наши велись в таком примерно духе.

- Дорогой, мой мальчик (так он обращается ко мне в мои тридцать шесть лет), вы безнадежный идеалист и виталист. Вы прекрасно знаете, что человек существо материальное и, следовательно, нет, абсолютно нет, никаких оснований отказываться от мысли создать его модель, сколь угодно близкую к натуре.

- Допустим, - отвечал я. - Допустим, что можно создать искусственное существо, которое будет имитировать человеческое мышление, будет более точно решать математические и логические задачи. Но чувства, эмоции, душа - это уже за пределами машинного моделирования. В них миллиардолетняя история жизни на Земле.

Касьянов хитро щурил глаза.

- Вы знаете, в чем разница между конечным и бесконечным? Нет? Конечное это то, что мы знаем если не фактически, то в принципе. А бесконечностью мы просто именуем то, чего мы не знаем. Или ленимся знать. Мы говорим: люди бывают гениальные, средние, умные, глупые и так далее. В словах "и так далее" сокрыто наше нежелание или неумение анализировать, разобраться, какие еще бывают люди. И так всегда. Если есть бесконечное множество объектов, о которых мы понятия не имеем, то словечками "и так далее" мы прикрываем наше невежество.

- Не понимаю, какое это имеет отношение к нашему разговору.

- Просто вы, дорогой мой мальчик (в тридцать шесть лет!), подсознательно относите чувства, эмоции и душу к разряду "и так далее". Кстати, я бы на вашем месте вообще не касался таких вещей. Вам уже четвертый десяток, а вы еще не женаты. Видимо, в вашем случае эта обыкновенная человеческая слабость попала в "и так далее"...

Подобные споры с Касьяновым мы вели более трех лет, и не было бы им конца, если бы...

Впрочем, все по порядку.

Все началось после моей командировки на Дальний Восток. Я пробыл там на монтаже Большой Вычислительной машины всего четыре месяца, а когда вернулся в институт, то у меня создалось впечатление, будто я отсутствовал по меньшей мере года четыре. В строй вступили два новых четырехэтажных корпуса, и сотрудники расселились по просторным лабораториям. Пополнился штат. У профессора Касьянова появилось два новых заместителя, а моей группе придали три новых "единицы": двух молодых ребят, дипломников из Института высшей автоматики, и лаборантку Галину Евгеньевну Гурзо.

Дипломники из Института высшей автоматики работали молчаливо и упорно. Они сосредоточенно сопели над монтажом схем и каждый день после обеда брались за паяльники и собирали макеты блоков, которые на бумаге разрабатывали утром. Они оставались в лаборатории после окончания рабочего дня и проверяли результаты своей работы на приборах. На следующее утро собранные накануне схемы оказывались распаянными на детали, а дипломники снова ломали головы над конструированием схем и над расчетами.