Сага о Тимофееве (Рассказы)   ::   Филенко Евгений

Он был сделан кустарно, быть может, не слишком изящно, — из того, что оказалось под рукой у создателя, и сейчас Тимофеев чувствовал себя древнерусским плотником, который топором, без единого гвоздя, срубил ядерный реактор.

— Назову тебя «гравиполяризатор», — по-отечески ласково прошептал он.

Прибор не возражал.

Затем Тимофеев повалился на диван и проспал десять часов кряду, включая утренние лекции в университета, обед и свидание с девушкой Светой.

Было пасмурно, над городом плыла серая пелена дождя, когда Тимофеев с камерой наперевес ворвался в общежитие, где обитали студенты-историки. Все сметая на своем пути, он устремился в читальную комнату, на пороге которой и встретила его привлеченная шумом в коридоре Света.

— Между прочим, на свидания обычно опаздывают девушки, — ледяным голосом сказала она.

— Да, но я сделал гравиполяризатор, — произнес Тимофеев, преданно глядя на Свету, и протянул ей камера.

Любопытство без труда одержало верх над гордостью и Света заинтересованно спросила:

— А что он умеет?

— Чудеса! — без ложной скромности объявил Тимофеев. — Как известно, все материальные тела притягиваются друг к другу. Бутерброд, к примеру, притягивается к центру Земли и, встречая на своем пути к нему пол, становится пыльным и несъедобным. Но если изменить знак у сил взаимодействия, то тела станут взаимно отталкиваться, и бутерброд ни за что не полетит на пол!

— И эта штука способна изменить знак? — восторженно спросила Света.

— Да! Понимаешь, поле тяготения состоит из таких маленьких штучек, и чтобы поляризовать их как заблагорассудится, надо на каждой из них нарисовать крохотный крестик или стереть его, если он там уже есть. Это первый в мире гравиполяризатор. Где бы раздобыть бутерброд с маслом?

— Найдем, — уверенно сказала Света и направилась в сторону своей комнаты, неся прибор на вытянутых руках.

Тимофеев чувствовал себя на вершине блаженства. Он еще раз доказал, что для подлинного народного умельца нет неосуществимого. Особенно если его рукой движут настоящие, большие чувства… Он шел рядом со Светой, приноравливаясь и ее осторожной поступи, хотя ничего ему так не хотелось, как взлететь или по меньшей мере побежать. Он буквально лучился от счастья.

Из-за поворота вышел Дима Камикадзе, красавец и атлет. Когда он вставал в дверном проеме, там больше не осталось пустот. Дима защищал честь университета на всяких областных соревнованиях, а в свободное время в нем учился. На плече у Димы покоилась двухпудовая гиря. Он увидел Свету и улыбнулся ей, как умел это делать, хотя и предполагал, что Тимофееву не понравится такая улыбка.

Едва только дрогнули усы на бронзовом лице Димы, как внезапно встрепенулась и нажила самостоятельной жизнью бывшая фотокамера. Раздался щелчок с оттяжкой, как бывает при съемке с большой выдержкой. По коридору пронесся зябкий ветерок.

— Ничего не трогай! — завопил Тимофеев и сбоку вцепился в гравиполяризатор.

— Вах! — сказал Дима, и лицо его приняло обиженное выражение.

С замиранием сердец Тимофеев и Света увидели, как гиря из черного, местами облезшего от частого употребления чугуна всплыла над необъятным плечом Димы, сильно напоминая своим поведением надувной шарик.

— Действует! — возликовала Света.

— Еще бы, — слегка озабоченно отозвался Тимофеев. — Фирма веников не вяжет. Зачем ты это сделала?

— Я? — изумилась девушка. — Оно у тебя само щелкает.

Тимофеев перевел отягощенный подозрениями взгляд на фотокамеру.

Между тем Дима попробовал водворить расшалившуюся гирю на место, но ему противостояла непреодолимая отталкивающая сила, шедшая из надежно укрытого в земных недрах центра всеобщей тяжести. Намертво сомкнув на чугунной дужке пальцы, Дима вознесся к потолку.