Сага о Тимофееве (Рассказы)   ::   Филенко Евгений

Он растопырил ноги в тренировочных брюках и стал похож на лубочного висельника.

— Помогите, — потерянно сказал Дима.

Экспериментаторы бросились наутек, с обеих сторон поддерживая прибор. Не сделав и десятка шагов, они врезались во второкурсника по имени Лелик Сегал, выскочившего на окрепшие призывы Димы. Лелик был одет в иностранные джинсы, приобретенные на нетрудовые доходы, а также в нательный крестик, заполученный неправедными путями у верующей бабушки по материнской линии. Гравиполяризатор шевельнул объективом, словно гончая, унюхавшая добычу, в результате чего Леликовы джинсы были поляризованы и неудержимо взмыли штанинами в небеса. Наблюдать последствия парочка не стала. За их спинами раздался грохот, сопровождаемый немужским визгом. Очевидно Лелик лишился наиболее существенной части своего убранства.

— Света, — как можно более убедительней произнес на бегу Тимофеев. — Светик… отдай мне его. Он ведет себя, как… как…

— Ведет себя? — переспросила девушка растерянно. — А ты думаешь, тебя он послушает?

— Пусть попробует не послушать, — обещающе проговорил Тимофеев. — Я из него обратно фотоаппарат сделаю.

Но прибор, вероятно, решил извлечь максимум впечатлении из окружающей обстановки. Он хищно щелкнул затвором и поляризовал соленый огурец на вилке у вышедшего наводить порядок коменданта. Строго взглянув на воровато озирающихся Тимофеева и Свету, комендант укусил огурец, взращенный в университетском парнике и засоленный в похищенном из химлаборатории термостате, разжевал и проглотил. Съеденное, однако, по-прежнему не ладило с земным тяготением и тотчас же рванулось ввысь. Комендант внезапно испытал то чувство, какое настигает пассажиров самолета, падающего в бездонную воздушную яму, и поспешно самоустранился в туалет.

Света захлопнула дверь комнаты и повернула ключ на два оборота.

— Ой, что будет! — ужаснулась она.

— Ерунда, — беспечно сказал Тимофеев. — Штаны поляризуем назад…

— Только не увлекайся, — предостерегла Света. — А то они спадать будут.

— Гирю я тоже угомоню. Если Дима захочет, могу даже десятипудовой сделать. Но кто-нибудь способен объяснить мне, что же произошло?

— Ну нетушки, — возразила Света. — Сам изобрел, сам и объясняй.

Тимофеев отложил удовлетворенную содеянным фотокамеру подальше от себя и призадумался.

— Что-то неладно, — сказал он. — Что-то не связалось у Штирлица. Когда я собирал схему, то рассчитывал с ее помощью разделаться с гравитацией.

— Нет, Витенька, — поправила Света. — С законом бутерброда. Иначе говоря, с законом подлости.

— Вот так всегда, — огорчился Тимофеев. — делал одно, а вышло другое… Не знаю, каким образом, но эта вещь получилась далеко не простая.

— Надо полагать! — воскликнула Света. — Что-то я не слышала о лауреатах Нобелевской премии в области управления гравитацией. Я читала в газете, что какой-то ученый в Америке десять лет ищет эти твои маленькие штучки и найти не может…

— Да? А зачем их искать? Вон их сколько кругом… Наверное, чешские фоторезисторы виноваты, — продолжал рассуждать народный умелец. — У них повышенный класс чистоты. Прибор вышел сложный. Ну и, как у всякой сложной системы, у него оказался избыток степеней свободы. Вот он и повел себя, затеял сам вершить расправу над подлостью. Причем по незнанию человеческой натуры уже допустил перегибы. Ну какой из Димы Камикадзе подлец? — пожал он плечами, вспомнив игривую димину улыбку, — так, шалун…

— Лелик стипендию с роду не получал, — вставила Света, — а ходит во всем фирменном. Ему за дело перепало. А что твой гравиполяризатор на коменданта накинулся?

— Может быть, из-за огурца? Не понравился ему этот огурец.