Сатанинская пристань   ::   Клугер Даниил

- Вид у тебя нездоровый, - сказала она, роясь в шкатулке с драгоценностями. - Куда же я их дела... Это хорошо, что здоров... А, вот они, - она вынула из шкатулки золотые подвески. - Вот они, я думала, что потеряла... У тебя лицо бледное, - мать внимательно разглядывала подвески. - А что это они... Голова кружилась все сильнее. В это утро аромат духов показался мне абсолютно тошнотворным. - Я себя прекрасно чувствую, - сказал я. - Значит, мне показалось. - Здесь темно. - От яркого света у меня болят глаза. Я свожу тебя к нашему врачу, - мать слегка оживилась, - у нас во дворце чудесный врач. Халдей, по-моему. Или не халдей. Кого жгут по воскресеньям? - Евреев, - сказал я. - Да? Значит, он еврей, - с сомнением произнесла мать. - Н-нет, по-моему... Ты уверен? - Уверен. - А когда жгут халдеев? - Халдеев вообще не жгут, - сказал я. - Жгут евреев и еретиков. - Может быть, его назначили еретиком? - Может быть. - Или евреем? Я забыла - их уже сожгли? - В прошлом месяце. - Значит, его вполне могли назначить евреем. Но это неважно. Важно, что он замечательный врач. - Я здоров, - сказал я и почувствовал, что через минуту сползу на пол. - Я просто хочу погулять. - Хорошо, - сказала она.- Я не возражаю. Можешь идти. Только обязательно вернись к обеду. - Зачем? - Я жду твоего отца. - Хорошо. Я вернусь к обеду. - Не забудь. - Не забуду. До свидания. - Что? Да, конечно, до свидания. Иди, ты мне мешаешь. Я хочу одеться, не сидеть же весь день голой.

3.

Моя Девушка стояла у калитки. Я остановился на крыльце, глубоко вдыхая прохладный осенний воздух. Потом подошел к ней. - Ну что? - спросила она. - Все в порядке, пойдем скорее, - голова уже не кружилась, только слегка ломило виски. - Тебе разрешили? - Велели вернуться к обеду. - А когда вы обедаете? - По-разному. - А... - Пойдем, это не имеет значения. Она больше ни о чем не спрашивала. Мы довольно долго шли молча. Наша узкая улочка была грязной, пыльной, как большинство улиц нашего района. По обе ее стороны тянулись глухие бутовые заборы. Я часто думал о том, почему все улицы, прилегающие к проспекту, покрыты толстым слоем пыли, а вот в центре, на Садовой площади, например, идеально чисты, словно отполированы. Даже ходить скользко. А за Центральным рынком, где живет Моя Девушка, очень трудно дышать. Особенно в районе старого мясокомбината. Как-то я провожал Мою Девушку и едва не задохнулся, почти как в спальне у матери. Мы миновали мост, пересекли проспект, и тут мои шаги замедлились сами собой, а ленивый ход мыслей мгновенно пресекся. - Что-то не так? - спросила Моя Девушка. - Все так, - ответил я и подумал совершенно обратное. За универсамом, у пивного ларька уже собралась небольшая толпа - человек двадцать. Меня-то они все знали, а вот Мою Девушку - нет. - Почему ты остановился? - Нипочему. У нее были все шансы не понравиться собравшимся. Обогнуть толпу не представлялось никакой возможности. И как это мне удалось не заметить их от моста? Я плотнее прижал локтем ее руку и спокойным шагом приблизился к любителям пива. - Привет! Возглас относился ко мне. Пришлось остановиться. Кое-кто перестал поглощать из грязных банок пиво и уставился на нас. Ко мне подошел тощий и нескладный Валек, парень с нашей улицы. Обтрепанные джинсы поддерживались на бедрах новеньким кожаным поясом. Такими же новенькими, во всяком случае, такими же блестящими выглядели жестяные шпоры на больших не по размеру, стоптаных башмаках. Нечесаные медно-рыжие волосы покрывал пыльный берет с пером, по-моему, петушиным. - Привет, Валек. - Далеко собрался? - Гуляю. На истрепанной куртке ярко горел большой гвардейский значок. Я вспомнил, что со вчерашнего дня Валек зовется как-то иначе, только не мог вспомнить, как именно.