Герольд короля Шотландии   ::   Лэм Арнетта

Элизабет Гордон засмеялась, и в ее голосе послышалась ирония:

— Я видела вас накануне дня святого Иоанна Крестителя [3] . Был очень теплый вечер, и хозяин замка Ривас Макдафф сидел в окружении своих гостей: Джона Сатерленда, судьи-шерифа Броди, графа Монткрифа, Энгуса Дэвидсона и Мара. Макдафф торжественно преподнес своему подопечному Гленни Форбсу военные нашивки. Священник, отец Томас, так веселился, что вызывал у присутствующих улыбки и даже некоторое недоумение. Вы, должно быть, помните, что хозяин замка сидел за игральным столом с Сатерлендом — вашим младшим братом и поклонником Сирии Камерон. А цель вашего приезда в замок Макдаффа…

— Поздравить Гленни.

Приезд Рандольфа Макквина в замок Оулдкейн и его нынешний визит в замок Дугласа были вызваны важными причинами, касающимися предстоящего объединения севера и северо-запада Шотландии во время рождественских торжеств, но об этом он пока молчал.

Способность дамы-герольда точно запоминать имена всех присутствующих и детали разговоров одновременно и восхищала, и настораживала Рандольфа. Безусловно, ему следует вести себя с ней осторожно.

— Я польщен, что вы выделили меня из множества мужественных и мудрых людей, — сказал он и вежливо поклонился.

Элизабет Гордон сняла тонкие кожаные перчатки и положила их на край стола.

— Да, вы были незабываемы в тот вечер, — усмехнулась она.

— Именно так все дамы говорят о моем брате, — засмеялся Драммонд.

Рандольф, польщенный вниманием прекрасной дамы, сделал вид, что не расслышал едкого замечания брата, и, желая продолжить приятную беседу, сказал:

— Трудно поверить, что я не заметил вас в тот вечер. Где вы скрывались?

Под сводами замка вновь зазвучала песня менестрелей о бедной прекрасной девушке, с надеждой и нетерпением ожидающей возвращения своего возлюбленного на Рождество, который избавит ее от тяжелой работы в доме богатого торговца и увезет в дальние края. Гости замка Дугласа продолжали веселиться.

Элизабет Гордон пододвинула к себе высокую кружку с горячим элем и стала греть об нее холодные руки. Огонь в камине бросал длинные причудливые тени на ее густые пышные волосы, и Рандольфу казалось, что в них переливается золото.

«Боже, как она прекрасна!» — в волнении думал он, представляя, как Элизабет Гордон в блестящем роскошном наряде пьет вместе с ним святочное вино в его доме.

— Я не скрывалась, — улыбнувшись, ответила герольд. — Просто вы были увлечены важной беседой с графиней Наирна. Я никогда не слышала, чтобы мужчина с таким жаром обсуждал со столь знатной особой различные детали дамского туалета!

— Вот это да! — громко захохотал Драммонд, а его брат смутился и опустил голову.

— Графиня Наирна только недавно перестала носить траур по умершему мужу, — неумолимо продолжала Элизабет Гордон.

Рандольф вспомнил беседу с графиней. Молодая, привлекательная вдова игриво просила угадать цвет маленькой детали дамского белья, надетой специально для него.

— Должен же был утешить бедную вдовушку мой братишка! — продолжал смеяться Драммонд.

Элизабет Гордон коснулась рукой эмблемы — алой лилии, вытканной на ее одежде, и серьезно проговорила:

— Это было, по-видимому, последнее утешение.

Насколько мне известно, вскоре графиня вернулась в свои владения.

Рандольф сидел с низко опущенной головой, избегая встречаться взглядами со смеющимся братом и прекрасной дамой. Действительно, в тот летний вечер, несколько месяцев назад, надоедливая молодая вдова уговорила его подняться наверх, в комнату для гостей, которую они покинули лишь через два дня. К тому времени Элизабет Гордон, выполнив свою миссию, покинула замок Оулдкейн.

— Потому вы и не заметили меня в замке Оулдкейн, — в заключение сказала Элизабет Гордон.

Рандольф встал из-за стола.