Нефритовый слоненок   ::   Востокова Галина Сергеевна

Прошла по магазинам, накупила уйму игрушек племянникам и с полными руками вошла в дом брата.

Дети прыгали от радости и совершенно искренне кричали в один голос: «Тетенька Катенька, ты к нам почаще приезжай!»

Обещание было выполнено. Катя выпила чашку чаю с невесткой, поговорила о детях: «Мишутка ночью сильно кашлял». – «А вы пробовали сделать ему масляный компресс или медовый?.. Главное – не запустить…» И Катя ушла, попросив передать брату, что все хорошо и на днях она обязательно заглянет…

Катя и Сергей вышли из отеля.

– Что ж тебе показать в первую очередь? А давай-ка весь город сразу?!

И Сергей повел ее к стене, окружающей Пекин. Сложенная из серого кирпича, она была настолько широка, что на аллее, тянущейся поверху, могли бы свободно разминуться два автомобиля, если бы, конечно, они умудрились заехать туда по мраморным ступенькам. И настолько высока, что вид открывался и вправду великолепный: парки, храмы, дворцы, овальные зеркала озер…

– Красиво?

– Очень.

– Как в сказке. Нарядно и безмятежно. Словно никаких нищих и нет. Есть, Катенька, все есть. И нищие, и студенты, устраивающие демонстрации.

– Я знаю. Я была в Шанхае на Первомайском празднике в китайском районе.

– Правда? Интересно. Ну расскажи…

– Я с Вениамином ходила, а пригласил нас хозяин его мастерской Дин Си. Они оба художники. – Катя вспомнила про записку. – Вениамин сейчас к Анненкову уехал, на север.

– К Анненкову? – Савельев нахмурился. – Значит, художник – из ярых белогвардейцев?

– Нет. Почему? Он сам по себе. Ни с кем. Просто и он, и я, и Анненков – киевляне… ровесники… А за тысячи верст каждый земляк чуть ли не родным кажется.

– Ну, Катенька, однако, и знакомые у тебя. Послушай, что я тебе расскажу про атамана Анненкова. Мне довелось недавно оперировать одного казака из его полка. Он сбежал от атамана, и говорить с ним про твоего знакомого можно было, только вкатив тройную дозу успокаивающего. И то трясло малого. Где проходила анненковская орда, оставалось пепелище.

Этот маньяк уничтожает мирное население, да и свои отряды только при малейшем подозрении на сочувствие красным. Ты не слышала, что произошло возле каменных ворот Джунгара?

– Нет.

– Это всего лишь эпизод, но… На границе он велел своим воякам разделиться на тех, кто идет с ним в Китай, и тех, кто не хочет покидать родину. Сказал: «Не бойтесь оставаться в Сибири, придем скоро, вызволим вас от большевиков». Две трети решили остаться. Плакали, стремя своего атамана целовали – прощались. И что ты думаешь было дальше?

– Вернулись в Сибирь? Нет? Пошли все-таки за ним?

– Ты, как всегда, идеализируешь… Ни то, ни другое. Анненков просто задумал сбить «красную пену» со своих войск. А именно: он, отобрав у них винтовки и переодев в лохмотья, приказал своему любимому оренбургскому полку расстрелять их из пулеметов, когда безоружные, рвущиеся к покинутым деревням, замороченные белогвардейцами крестьяне проходили ущельем. Мой больной был из пулеметчиков, пустивших в расход своих же.

Катя смотрела на Савельева широко раскрытыми глазами.

– Неужели такое могло произойти?

– Не могло, а произошло. И многое другое. Видишь? И мы будем бороться с этой нечистью. До победы!

– Невозможно, – не могла успокоиться Катя, – такой красивый, воспитанный мальчик…

– Катя, а ты вполне серьезно считала, что изуверы обязательно должны иметь узколобую рожу Нерона? Я сочувствую художнику, если он, обладая хоть каплей порядочности, попадет к атаману.

– Вениамин хороший, только запутавшийся. Я и сама хотела бы разобраться. Но мне проще: есть у кого теперь спросить. Да?

– Да. Но хватит на первый раз.

Навстречу, по аллее, обсаженной декоративными деревьями, шли веселые китаянки.