Причесывая жирафу   ::   Сан-Антонио

– Беру, – пояснил я, – всегда обладал исключительным аппетитом, а в настоящий момент у него еще завелись солитеры. Когда мы искали возможность проникнуть в цирк, у него появилась эта идея. Судя по тому, как идут дела, надо думать, что он попал в яблочко.

Марк был восхищен.

– Цирк отправляется в Италию? – спросил он.

– Да, сын мой. Италия – это страна музеев. Я надеюсь, что мы там что-нибудь да засечем.

– Ты будешь держать меня в курсе дела?

– Обещаю.

– Ты только подумай, как будет отлично, если я первым сообщу о затравленном зайце.

– Ты сможешь это сделать, когда я раскрою это дело, но в настоящий момент мы играем в молчанку.

Мы еще немного поговорили, но в конце концов Марк поднялся с дивана. Он уже подошел к двери, когда заметил, что потерял электрическую лампочку от своего фотоаппарата. Он встал на четвереньки, чтобы поискать ее, но толстяк сконфуженно пробормотал:

– Прошу прощения, господин журналист, но мне кажется, что я ее съел.



Глава 2

Я не знаю, парни, жили ли вы когда-нибудь в цирке. В сущности, с вашими идиотскими башками, в этом не было бы ничего удивительного.

Я отлично представляю вас в зверинце, братцы, между американскими мангустами и шимпанзе. Вы очаровательны в вашей красивой клетке! Вам меняют подстилку два раза в день, так как обслуживание там роскошное! А кроме того, плохо верится, но у публики доброе сердце.

Даже трудно себе представить, что они могут швырнуть вам на угощение. Но пусть не это вас соблазняет, а чудесная жизнь без забот и огорчений!

Мы поочередно давали представления в следующих городах: Тур-де-Нин, в Понде Боавуази, в Бойро и в Гренобле. Так как в последнем имеется музей, я ожидал новой кражи, но как бы не так: было полное спокойствие. Повсюду толстяк производил фурор со своим номером булимии. В нем пробудился огромный талант!

Время от времени, будучи в особенном ударе, он ошеломлял нас, поедая червяков, промокательную бумагу или зонтик, но это была лишь забава, если я могу так выразится. (А почему бы я не мог так выразиться? Вы не можете запретить мне это.) В каждом городе, где мы выступали, нас ожидал триумф. Нашему появлению предшествовала необычайная реклама. Все ждали толстяка, а журналисты осаждали его, лишь только появлялся Барнаби. Его заставляли давать автографы, восхищенные дамы приносили ему в фургон лакомства: бараньи кости, битую посуду и тому подобное.

Примите во внимание: все эти вещи богаты кальцием.

Его Светлость существенно изменился. Теперь, став звездой, он свысока посматривал на меня и принимал позы. Скоро мне придется им заняться!

Однажды вечером, это было, кажется, в Шамбери, он сказал мне:

– Я заявляю тебе, Сан-Антонио, что я собираюсь подать Старику заявление об отставке.

Я нахмурил брови.

– В самом деле?

– Да, месье. Ты отлично понимаешь, что мне нет никакого основания тянуть лямку в течение долгих лет, тогда как здесь я за два дня зарабатываю столько, сколько за месяц службы в полиции.

– Как хочешь, толстяк.

– Это тебя огорчает? – обеспокоился Ужасный.

Так как я не ответил, он продолжал:

– Понимаешь, Сан-Антонио, нужно обеспечить себе старость. Мне нужно кормить жену, а она ест почти столько же, сколько я, ты же знаешь.

– Есть только одна вещь, которую я понимаю, Беру: мы начали следствие, и мы его закончим. Когда следствие будет закончено, ты сможешь делать все, что захочешь.

Он нахмурился.

– Судя по тому, как сейчас идет дело, это твое следствие еще не скоро будет закончено.

Тут он сказал сущую правду. Все, казалось, идет хорошо в этом цирке. Каждый выполняет свою работу как можно лучше.

Теперь разрешите мне, раз уж мы заговорили об этом, рассказать вам о номерах, составляющих программу.