Емельян Пугачев (Книга 2)   ::   Шишков Вячеслав

- Где у вас люди-то хорошие да почтенные?

- Ой, бачка-осударь, все в Оренбург забраны. Валла-билла!.. ответили татары и стали подходить к целованию государевой руки. Видный старик в чалме и в круглых серебряных очках, прикладывая правую ладонь то к лбу, то к сердцу, вступил с Пугачёвым в разговор. Зажиточный, бывалый, он езживал в Казань, в Москву и в Мекку на поклонение гробу Мухамета, говорил по-русски чисто.

- Весь сеитовский татар с Оренбургу к тебе, бачка-осударь, убежит, сказал старик. - Да и отсель бульно много наших правоверных за тобой собирается. Бульно много.

Вслушиваясь в певучий голос старика, Пугачёв подумал: ежели татары так охотно собираются идти к нему, то, пожалуй, ещё охотней пойдут под его знамёна столь богатые конной силой башкирцы. Он повернул голову и негромко сказал стоявшему на почётном карауле, с обнажённой саблей, полковнику Падурову:

- Сменись, мой друг, с кем ни то, да возьми с собой Ваню Почиталина, да ещё Николаева. Да где-нибудь в избе спроворьте-ка высочайший манифест ко всем башкирцам. Чтобы всем им было ведомо, и пускай всякий без сумнительства и промедления ко мне спешит с конём, а того лучше о-двуконь.

4

Три пугачёвца и четвёртый юный татарин Али, ознакомленный в казанском медресе с мудростью ислама, с жаром стали составлять воззвание к башкирскому народу. Они сидели в просторной и светлой избе родителей Али. Сначала дело шло туго, но вот мать Али и его сестра, красавица Фатьма, поставили на стол два жбана с крепким кумысом и деревянные крашеные чашки в виде тюбетеек. Отец Али имел двадцать кобылиц, мать славилась уменьем готовить волшебный степной напиток.

Фатьма была одета в яркий халат, перехваченный по тонкой талии золотистой шёлковой, с кистями, шалью, на открытой точёной шее ожерелье из золотых и серебряных монет - русских, персидских, турецких. Матовое, с лёгким румянцем, лицо её оживлялось сиянием чёрных глаз. Игривая и сильная, как степная кобылица, она сразу ошеломила влюбчивого Падурова. И все давнишние и недавние его сердечные уколы и царапины в момент иссякли. Померк в его сознании и печальный облик страдающей Лидии Харловой. Чёрт возьми, чёрт возьми!.. Погиб, опять погиб Падуров...

Мать увела девушку. Падуров снова потянулся к кумысу. Стало шумно. Обсуждалась каждая фраза манифеста, строки всё больше и больше словесно расцветали и кудрявились:

"Я во свете всему войску и народам утверждённый великий государь, явившийся из тайного места, прощающий народ, делатель благодеяний, сладкоязычный, милостивый, мягкосердечный российский царь император Пётр Фёдорович, во всём свете вольный во усердии, чист и разного звания народов содержатель".

"...За нужное нашёл я желающим меня показать и, для отворения милостивой моей двери, послать нарочного к башкирской области старшинам, деревенским старикам, малым и большим. Заблудшие и изнурённые, в печали находящиеся, услыша моё имя, ко мне идите... Мне, вольному вашему государю, служа, душ ваших не жалейте, против моего неприятеля проливать кровь, когда прикажется быть готовым, то изготовьтесь".

"...Слушайте! Когда на сию мою службу пойдёте, так и я вас помилую. Ныне я вас жалую даже до последка землями, лесами, жительством, травами, реками, рыбами и хлебом. Как вы желаете, всем вас пожаловал по жизнь вашу, и пребывайте так, как степные звери, в благодеяниях и продерзостях, а я даю волю вам, детям вашим и внучатам вечно".

"...А что точно ваш государь сам идёт, то с усердием осмотрения моего светлого лица встречу выезжайте".

"...Кто же, на приказания боярские в скором времени положась, мне изменит, то таковые милости от меня не просите и ко гневу моему прямо не идите"*.

_______________

* Обращение к башкирскому народу, датированное 1 октября 1773

года, п