Опыты   ::   Монтень Мишель

Он обратился с настойчивой

просьбой даже к самому королю, которого видел перед своей кончиной, чтобы

тот велел своим приближенным прибыть на его погребение, подкрепляя свое

ходатайство многочисленными соображениями и примерами, подтверждавшими, что

человек его положения имеет на это бесспорное право; он скончался,

по-видимому, успокоенный и довольный, так как успел добиться от короля столь

желанного обещания и распорядиться по своему усмотрению устройством и

церемониалом своих собственных похорон.

Столь упорного и великого тщеславия я еще никогда не встречал.

А вот еще одна странность совершенно противоположного свойства,

образчики которой также найдутся в моем роду; она представляется мне

единокровной сестрой упомянутой выше. Эта странность также состоит в том,

чтобы предаваться со страстью заботе о своей похоронной процессии, но

проявлять при этом исключительную, совершенно не принятую в таких случаях,

бережливость, ограничивая себя только одним слугою и одним фонарем. Я знаю,

что многие хвалят подобную скромность и, в частности, одобряют последнюю

волю Марка Эмилия Лепида  [22] , запретившего своим наследникам устраивать ему

после смерти обычные церемонии. Неужели, однако, умеренность и

воздержанность в том только и заключаются, чтобы избегать расточительности и

излишества, когда они уже не могут более доставить нам пользу и

удовольствие? Вот, действительно, легкий и недорогой способ

самосовершенствования! Если бы требовалось перед смертью оставлять на этот

счет распоряжения, то, полагаю, и здесь, как и во всяком житейском деле,

каждый должен был бы считаться с возможностями своего кошелька. И философ

Ликон  [23] поступил весьма мудро, наказав друзьям предать его тело земле

там, где они сочтут наилучшим; что же касается похорон, то он завещал, чтобы

они не были ни слишком пышными, ни слишком убогими. Лично я предоставляю

обычаю установить распорядок похоронного обряда и охотно отдам свое мертвое

тело на благоусмотрение тех, — кто бы это ни оказался, — кому придется взять

на себя эту заботу: Totus hic locus est contemnendus in nobis, non

negligendus in nostris.  [24] И святая истина сказана одним из святых: Curatio

funeris, condicio sepulturae, pompa exsequiarum, maqis sunt vivorum solatia,

quam subsidia mortuorum.  [25] Вот почему, когда Критон спросил Сократа в последние мгновения

его жизни, каким образом желает он быть погребенным, тот ответил ему: «Как

вам будет угодно». Если бы я простирал заботы о своем будущем столь далеко,

я счел бы более заманчивым для себя уподобиться тем, кто, продолжая жить и

дышать, ублажает себя мыслями о церемониале своих похорон и о пышности

погребальных обрядов и находит удовольствие видеть в мраморе свои

безжизненные черты. Счастлив тот, кто умеет тешить и ублажать свои чувства

тем, что бесчувственно, кто умеет жить своей собственной смертью.

Я проникаюсь ненавистью к народоправству, хотя этот образ правления и

представляется мне наиболее естественным и справедливым, когда вспоминаю о

бесчеловечном произволе афинян, беспощадно казнивших, не пожелав даже

выслушать их оправданий, своих храбрых военачальников, только что выигравших

у лакедемонян морское сражение при Аргинусских островах  [26] , самое

значительное, самое ожесточенное среди всех, какие когда-либо давались

греками на море. Их казнили только за то, что, одержав победу над

неприятелем, они воспользовались предоставленными ею возможностями, а не

задержались на месте, дабы собрать и предать погребению тела убитых

сограждан. Особенно гнусною представляется мне эта расправа, когда я

вспоминаю о Диомедоне, одном из осужденных на казнь, человеке замечательной

воинской доблести и гражданских добродетелей.