Опыты   ::   Монтень Мишель

Равным образом, некоторые индейцы, отправляясь сражаться с

испанцами, несли с собой кости одного из умерших вождей, памятуя о тех

удачах, которые сопровождали его при жизни. Да и другие народы Нового Света

берут на войну останки своих доблестных, погибших в сражениях воинов, дабы

они служили им примером храбрости и залогом победы  [18] .

В первых наших примерах за умершими сохраняется только та слава,

которую они приобрели своими былыми деяниями, тогда как последние

приписывают им, сверх того, способность действовать и после их смерти.

Гораздо прекраснее и возвышеннее поступок нашего полководца Баярда  [19] ,

который, почувствовав, что смертельно ранен выстрелом из аркебузы, на

убеждения окружающих выйти из боя ответил, что не станет под конец жизни

показывать врагу спину, и продолжал биться, пока его не покинули силы;

чувствуя, что теряет сознание и что ему не удержаться в седле, он приказал

своему слуге положить его у подножия дерева, но так, чтобы он мог умереть

лицом к неприятелю; так он и скончался.

Мне кажется необходимым присоединить сюда также следующий пример,

который в этом отношении еще примечательнее, чем предыдущие. Император

Максимилиан, прадед ныне царствующего короля Филиппа  [20] , был государем,

наделенным множеством достоинств и среди них — необыкновенною телесною

красотою. Но наряду с этими качествами он обладал еще одним, вовсе не

свойственным государям, которые, дабы поскорее разделаться с важнейшими

государственными делами, превращают порою в трон свой стульчак: он не

позволял видеть себя за нуждою никому, даже самому приближенному из своих

слуг. Он всегда мочился в укромном месте и, будучи стыдлив, как

девственница, не открывал ни перед врачами, ни перед кем бы то ни было тех

частей тела, которые принято прикрывать. Что до меня, то, обладая языком, не

ведающим ни в чем стеснения, я, тем не менее, также наделен от природы

стыдливостью подобного рода. Если нет крайней необходимости и меня не

толкает к этому любовное наслаждение, я никогда не позволяю себе нескромных

поступков и не обнажаю ни перед кем того, что по обычаю должно быть

прикрыто. Я страдаю скорее застенчивостью, и притом в большей мере, чем

подобает, как я полагаю, мужчине, особенно же мужчине моего положения. Но

император Максимилиан до такой степени был в плену у этого предрассудка, что

особо оговорил в своем завещании, чтобы ему после кончины надели

подштанники, и добавил в особой приписке, чтобы тому, кто это проделает с

его трупом, завязали глаза. Если Кир  [21] завещал своим детям, чтобы ни они,

ни кто другой ни разу не взглянули на его труп и не прикоснулись к нему,

после того как душа его отлетит от тела, то я склонен искать объяснение

этому в каком-нибудь религиозном веровании; ведь и его историк и сам он,

помимо прочих великих достоинств, отличались еще и тем, что насаждали на

протяжении всей своей жизни рвение и уважение к религиозным обрядам. Мне

очень не по душе нижеследующий рассказ, услышанный мною от некоего вельможи,

об одном из моих свойственников, оставившем по себе память и на мирном и на

военном поприще. Умирая в преклонном возрасте у себя дома и испытывая

невыносимые боли, причиняемые каменною болезнью, он в последние часы своей

жизни находил утешение в разработке мельчайших подробностей церемониала

своих похорон, причем заставлял навещавших его придворных клясться ему, что

они примут участие в похоронной процессии.