В безбрежности   ::   Бальмонт Константин

«Зачем огоньки между нами горят?»

Но Месяц печальный безмолвно поник.

Не знает. Склоняет все ниже свой лик.

И, вздох повторяя погибшей души,

Тоскливо, бесшумно, шуршат камыши.



ПОДВОДНЫЕ РАСТЕНЬЯ

СОНЕТ



На дне морском подводные растенья

Распространяют бледные листы,

И тянутся, растут как привиденья,

В безмолвии угрюмой темноты.

Их тяготит покой уединенья,

Их манит мир безвестной высоты,

Им хочется любви, лучей, волненья,

Им снятся ароматные цветы.

Но нет пути в страну борьбы и света,

Молчит кругом холодная вода.

Акулы проплывают иногда.

Ни проблеска, ни звука, ни привета,

И сверху посылает зыбь морей

Лишь трупы и обломки кораблей.



ПУСТЫНЯ



Я видел Норвежские фьорды с их жесткой

                               бездушной красой,

Я видел долину Арагвы, омытую свежей росой,

Исландии берег холодный, и Альп

                               снеговые хребты,—

Люблю я Пустыню, Пустыню,

                          царицу земной красоты.

Моря, и долины, и фьорды, и глыбы

                                    тоскующих гор

Лишь краткой окутают лаской, на миг убаюкают

                                            взор,

А образ безмолвной Пустыни, царицы земной

                                         красоты,

Войдя, не выходит из сердца, навек

                                 отравляет мечты.

В молчаньи песков беспредельных я слышу

                                   неведомый шум,

Как будто в дали неоглядной встает и крутится

                                           самум,

Встает, и бежит, пропадает,— и снова молчанье

                                          растет,

И снова мираж лучезарный обманно узоры плетет.

И манит куда-то далеко незримая чудная власть,

И мысль поднимается к Небу, чтоб снова

                                 бессильно упасть:

Как будто бы Жизнь задрожала, с напрасной

                                мечтой и борьбой,

И Смерть на нее наступила своею тяжелой стопой.



ЗМЕИНЫЙ ГЛАЗ

          Датскому лирику Тору Ланге



Огней полночных караван

В степи Небес плывет.

Но кто меня в ночной туман

Так ласково зовет?

Зачем от сердца далека

Мечта о Небесах?

Зачем дрожит моя рука?

Зачем так манит прах?

Болото спит. Ночная тишь

Растет и все растет.

Шуршит загадочно камыш,

Змеиный глаз цветет.

Змеиный глаз глядит, растет,

Его лелеет Ночь.

К нему кто близко подойдет,

Уйти не может прочь.

Он смутно слышит свист змеи,

Как нежный близкий зов,

Он еле видит в забытьи

Огни иных миров.

Не манит блеск былых утех,

Далек живой родник.

В болоте слышен чей-то смех,

И чей-то слабый крик.



ГИБЕЛЬ



Предчувствием бури окутан был сад.

Сильней заструился цветов аромат.

Узлистые сучья как змеи сплелись.

Змеистые молнии в тучах зажглись.

Как хохот стократный, громовый раскат

Смутил, оглушил зачарованный сад.

Свернулись, закрылись цветов лепестки.

На тонких осинах забились листки.

Запрыгал мелькающий бешеный град.

Врасплох был захвачен испуганный сад.

С грозою обняться и слиться хотел.

Погиб — и упиться грозой не успел.



«Вечерний свет погас…»

             Е. А. Варженевской.



Вечерний свет погас.

Чуть дышит гладь воды.

Настал заветный час

Для искристой Звезды.

Она теперь горит,

Окутанная мглой,

И светом говорит

Не с Небом, а с Землей.

Увидела она,

Как там внизу темно,

Как сладко спит волна,

Как спит речное дно.

И вот во мгле, вдали,

Открыв лицо свое,

Кувшинки расцвели

И смотрят на нее.

Они горят в ночи,

Их нежит гладь воды,

Ласкают их лучи

Застенчивой Звезды.

И будут над водой

Всю ночь они гореть,

Чтоб с Утренней Звездой

Стыдливо умереть.