Соленый пес   ::   Кнорре Федор Федорович

Боцман, присев около него на корточки, чтобы погладить по случаю возвращения на борт, вдруг сморщился и отшатнулся. От собаки невыносимо несло чесноком. Пока Мартьянов выпивал и закусывал, щенок подобрал упавшую на пол дольку чеснока и от скуки добросовестно её сжевал. Матросы до упаду хохотали, нарочно подходили понюхать, как Солёный наелся чесноку. А на другой день в стенгазете была карикатура, как Мартьянов вместе с собакой выпивают и закусывают чесноком и вместе, выпивши, возвращаются на корабль. Собака выглядела очень надменной. Мартьянов ходил три дня мрачный. И, кажется, перестал злоупотреблять не только чесноком, но и тем, что им закусывают.

Так к разным, в основе правдивым, но весьма преувеличенным юмористическим легендам, которые начали сознавать матросы о собаке, прибавилась ещё одна: как Солёный в благодарность за то, что Мартьянов подобрал его, отучил своего приятеля от выпивки во время отлучек на берег. Другая полулегенда была о том, как он лаем разбудил вахтенного в то время, когда ночью в дождь какой-то неизвестный в иностранном порту хотел пробраться на судно. Что-то в этом роде действительно было, только роль и значение в этом эпизоде Солёного были из любви к нему очень преувеличены.

Все эти легенды и анекдоты начали слагаться, когда он уже подрос и стал сильным, рослым псом огненно-рыжей масти. Он проплавал на корабле целый год, побывал и в южных и в северных водах, и во многих портах, и уже простоял «в ремонте» два месяца в Одесском порту, к которому был приписан корабль. Тут он вдоволь побегал по берегу, познакомился со многими собаками, портовыми и корабельными, и каждый день по нескольку раз купался со своими матросами в море. Команда «Камы» ещё больше стала гордиться своей собакой. Солёный любил воду. Он бесстрашно далеко заплывал в море вместе с матросами и, если не было большой волны, нисколько не боялся. Когда ему казалось, что пора возвращаться, он просто заплывал вперёд и начинал плечом толкать человека обратно к берегу. Это уже была не легенда. Все на берегу видели, до чего «морская» собака на «Каме», удивлялись, завидовали, гадали, откуда у неё такие способности, и приходили к выводу, что в роду у неё была собака-водолаз.

Ему было уже полтора года, когда жизнь его перевернулась. Солёный, всегда в плавании ни на десять шагов не отходивший от своих матросов во время прогулок на берег, после привольной одесской жизни, где можно было уходить надолго и всегда можно было вернуться на борт, не опасаясь, что корабль уйдёт, попал в тот самый иностранный порт, где он родился, – впрочем, место это он решительно не помнил. Он погулял с матросами, вернулся на борт, потом увидел очень интересную собаку, с которой ему захотелось побегать и поиграть, и сделал то, чего никогда не делал: никем не замеченный сбежал по трапу на берег. С собакой они быстро познакомились, выяснили, что друг друга не боятся и не угрожают друг другу – значит, компания для обоих вполне подходящая. Чужая собака предложила пробежаться вдоль берега наперегонки, и они побежали. Потом они помчались вдоль заборов, останавливаясь у каждых ворот, чтобы подразнить дворовых собак, вместе загнали на дерево злющего, зелёного от старости кота и очутились очень далеко от порта. И тут Солёный вдруг, насторожив уши, замер и опомнился. Издалека донёсся прощальный гудок уходящей в море «Камы». Приятель Солёного удивлённо смотрел, как тот вдруг во весь мах кинулся вдоль берега к порту.

Солёный был вне себя от тревоги и волнения. Выскочив на пирс, он, чуть не сшибая с ног встречных, мчался к причалу. Вот на этом месте полчаса назад был трап, он ясно чувствовал запах смолы, мокрого дерева и следы ботинок матросов. Следы были кругом свежие, знакомые, недавние, и все они вели сюда, к каменному обрыву, за которым была пустота, а дальше расстилалась гладь воды.