Бежать от тени своей   ::   Леви Ахто

Итак, он, Феликс Кент, сидел в тюрьме.

А она – Лючия… проживала у Черного моря, в прекрасной местности, именуемой Пицундой.

Кент находился не в самой тюрьме – в одной из сибирских особорежимных лесных колоний. Находиться здесь было ему крайне нежелательно. Тюрьма – неволя, а неволя – это плохо!.. Ему здесь разъясняли необходимость искупления вины честным трудом, но он не относился к труду как к празднику, для него труд всегда был всего лишь необходимостью. На воле он не любил устраиваться на заводы, где строгая дисциплина, где, хочешь не хочешь, нужно вкалывать от звонка до звонка и где нужно радоваться перевыполнению плана…

Поэтому и к тюрьме Кент относился должным образом: как к месту, откуда при первой возможности следует драпать. Чего ждать? Если ты не можешь сказать, положа руку на сердце, что не намерен впредь «контролировать» чужие доходы, то всегда следует считаться с возможностью рано или поздно снова оказаться в тюрьме. А если так, то какая разница – сидишь ты до конца своего срока или нет? К тому же Кент верил в неограниченные возможности, открывавшиеся ему на воле, в судьбу, в провидение, в удачу и черт знает во что еще. Впрочем, о своей судьбе он мало задумывался, потому что жить, думая только о сегодняшнем дне, веселее, чем предаваться думам о неизбежной старости, одиночестве, болезнях… Ему хотелось получать радости жизни и платить за них монетой собственной чеканки – иными словами, теми трудностями, которые он выбирал по собственному вкусу, и выбирал не труд, который предлагали чересчур навязчиво, – выбирал риск, зная, что трудом в случае неудачи будешь обеспечен ровно на такой срок, какой потребуется, чтобы через этот же риск от него избавиться…

Сегодня после долгого трудового дня на кирпичном заводе Кент валялся на своих нарах и думал о Лючии. К ней рвалась его душа, из-за нее он решился, несмотря на промозглую таежную осень, предпринять труднейшее путешествие из далекой Сибири в Пицунду.

Закрыв глаза, он видел, как Лючия выходила из моря, совершенно нагая, бронзовая от загара, высокая, гибкая – дочь морского бога, увенчанная роскошной короной сияющих в лучах южного солнца волос, ниспадающих на ее плечи, видел ее маленькие упругие груди. Вот она вышла из воды, покрытая мириадами сверкавших на солнце янтарных капель… Подойдя вплотную к Кенту, она ласково улыбнулась ему зелеными глазами…

В бараке было тихо, все спали. Кент достал первое письмо Лючии – не терпелось прочитать еще раз. Ведь с этого письма все и началось. Письмо было очень длинное – целая повесть о жизни…

«…Далекий друг!

Самое лучшее сейчас – это видеть вас перед собой, видеть выражение ваших глаз, – тогда и говорить было бы проще.

О, это ваше письмо, написанное кровью сердца и с такой искренностью! Что же касается права судить вас, то я могу не судить, а страдать и радоваться вместе с вами.

Пишу вам с берега Черного моря. Здесь я и получила ваше письмо – его мне переслала моя бывшая квартирная хозяйка. Я буквально проглотила его, и потом я не знала, куда деваться от душевной боли. Я избегала общения с людьми, боясь, что они могут заметить выражение страдания на моем лице…

Дорогой Феликс! У нас удивительное сходство в судьбах, даже внутренне мы чем-то схожи. Печальное сходство, но что поделаешь? Что было, то было!.. Ведь и я когда-то не слишком уважительно относилась к чужой собственности. Слава всемогущему, что у нас с вами хватило мужества, хотя и поздно, но подойти к себе критически и что есть еще у нас время искать, выбирать, в общем, жить. Кто-то из мудрецов сказал: «Чтобы оценить настоящее, нужно иногда его сравнивать с прошлым».