Дикая утка   ::   Ибсен Генрик

Мне? В твою фирму? Компаньоном?

В е р л е. Да. Нам не пришлось бы из-за этого постоянно бывать вместе. Ты мог бы вести дела здесь, в городе, а я переехал бы на завод.

Г р е г е р с. Ты?

В е р л е. Видишь ли, я теперь уж не такой работник, как прежде. Приходится беречь глаза, Грегерс: что-то слабы стали.

Г р е г е р с. Ну, это всегда было.

В е р л е. Не так, как теперь. Да и кроме того... по некоторым соображениям... я мог бы, пожалуй, предпочесть перебраться туда... хоть на время.

Г р е г е р с. Вот чего никогда бы не подумал.

В е р л е. Слушай, Грегерс. Мы с тобой во многом и многом не сходимся. Но все же мы с тобой - отец и сын. И, право, мы могли бы прийти к какому-нибудь соглашению,

Г р е г е р с. То есть с виду?

В е р л е. Да, хотя бы так. Подумай же насчет этого, Грегерс. По-твоему, это возможно? А?

Г р е г е р с (холодно смотрит на него). Тут что-то кроется.

В е р л е. То есть как это?

Г р е г е р с. Я тебе для чего-то нужен.

В е р л е. При столь тесных узах, как наши, надо полагать, один всегда нуждается в другом.

Г р е г е р с. Да, говорят.

В е р л е. И я бы очень хотел, чтобы ты теперь побыл дома некоторое время. Я одинок, Грегерс. Всегда чувствовал себя одиноким, всю жизнь. Но теперь это особенно (*653) дает себя знать - старею. Мне нужно иметь подле себя кого-нибудь.

Г р е г е р с. У тебя ведь есть фру Сербю.

В е р л е. Да, это верно. И я, так сказать, почти не могу обойтись без нее. У нее такой веселый нрав и ровный характер, она оживляет весь дом... а мне это очень, очень нужно.

Г р е г е р с. Так вот, значит, у тебя и есть все, что тебе нужно.

В е р л е. Да, но я боюсь, что так дело не может продолжаться. Женщина в подобных условиях легко может попасть в ложное положение в глазах света. Да я готов сказать, что и для мужчины это неудобно.

Г р е г е р с. О, если мужчина задает такие обеды, как ты, он может позволить себе кое-что.

В е р л е. Но о н а - т о, Грегерс? Ее-то положение? Боюсь, что долго она не выдержит. Да если бы даже... если бы ради меня она и махнула рукой на все пересуды и сплетни... то сам посуди, Грегерс, - у тебя так сильно развито чувство справедливости...

Г р е г е р с (прерывая его). Скажи мне коротко и ясно: ты собираешься жениться на ней?

В е р л е. А если бы так? Что тогда?

Г р е г е р с. Я тоже спрошу, что тогда?

В е р л е. Ты был бы решительно против этого?

Г р е г е р с. Отнюдь нет. Никоим образом.

В е р л е. Я ведь не мог знать... Быть может, дорожа памятью покойной матери...

Г р е г е р с. Я не страдаю экзальтацией.

В е р л е. Ну, как бы там ни было, ты, во всяком случае, снял с моей души тяжелый камень. Мне очень дорого заручиться в этом деле твоим сочувствием.

Г р е г е р с (глядя на него в упор). Теперь я понимаю, для чего ты меня хотел использовать.

В е р л е. Использовать. Что за выражение!

Г р е г е р с. Не будем особенно щепетильны насчет слов, по крайней мере с глазу на глаз. (С отрывистым смехом.) Так вот оно что! Вот зачем я во что бы то ни стало должен был явиться в город собственной персоной. Ради (*654) фру Сербю надо было поставить дом на семейную ногу. Табло из сына и отца! Это нечто новенькое!

В е р л е. Как ты смеешь говорить в таком тоне!

Г р е г е р с. Когда тут в доме была семья? Никогда, сколько я себя помню. А теперь, видно, понадобилось создать хоть нечто в этом роде. В самом деле, как это славно будет: заговорят, что вот сын на крыльях благоговения прилетел к помолвке старика отца. Что же тогда останется от всех этих слухов о бедной покойной страдалице матери? Ни порошинки! Ее сын развеет их по ветру!

В е р л е. Грегерс... право, для тебя, кажется, нет на свете человека ненавистнее меня.

Г р е г е р с (тихо). Чересчур уж близко я присмотрелся к тебе.

В е р л е. Ты смотрел на меня глазами своей матери. (Слегка понижая голос.) Но ты бы вспомнил, что глаза эти... бывали иногда отуманены.