Две недели в другом городе   ::   Шоу Ирвин

Затем Вероника молча легла рядом с Джеком, обняв его. Они слушали дождь, нарушавший тишину затемненного номера. Спустя некоторое время он отнял платок от лица; кровь остановилась. Джек повернул голову, поцеловал девушку в шею, плотно прижимая губы к упругой теплой коже; его сознание освобождалось от всего, что существовало вне этой комнаты, этого момента, этой кровати, – от недобрых предчувствий, ран, крови, воспоминаний и привязанностей.

Он лег на спину; она положила голову ему на плечо. Длинные темные волосы Вероники разметались по его груди. Джек медленно возвращался к реальности, снова становясь обитателем номера 654, мужем, отцом, человеком сдержанным, здравомыслящим, рациональным. Он посмотрел на лицо Вероники, которое еще два часа назад казалось ему глупым и самодовольным. Ее широко раскрытые глаза смотрели в потолок, на губах девушки застыла безмятежная улыбка. Да, снова подумал он, у нее действительно глуповатое лицо. Джек вспомнил первую характеристику, которую он мысленно дал ей, сидя в уличном кафе, – эффектная бездушная самка. Какую радость способна подарить эффектная бездушная самка, подумал он, улыбаясь.

Они лежали, внимая дождю, слушая звуки Рима, пробивавшиеся сквозь окна и шторы.

Джек еле заметно усмехнулся.

Почему ты смеешься? – раздался возле уха Джека ее нежный, похожий па пение флейты голос.

– Я смеюсь, потому что я оказался весьма умен, – сказал он.

– Ты о чем?

– Я все вычислил, произнес Джек. – За ленчем. Решил, что в конце концов ты уйдешь с Жаном-Батистом.

– Ты подумал, что я – его девушка?

– Да. Это не так?

– Нет, – сказала она. Я не его девушка. Она взяла руку Джека и поцеловала его ладош,.

– Я – твоя девушка.

– Когда ты пришла к такому заключению? – спросил он, приятно удивленный ее словами.

Как давно со мной не случалось ничего подобного, подумал Джек.

Теперь пришел ее черед усмехнуться.

– Два дня назад, – заявила она.

– Два дня назад мы не были знакомы. – сказал он. – Ты даже не знала о том, что я существую.

– Да, мы не были знакомы, – отозвалась она, – но я знала о том, что ты существуешь. И даже очень хорошо. Я видела твой фильм. Ты был так прекрасен, так умел любить, что я стала твоей девушкой.

Возможно, позже, с грустью подумал Джек, все это будет вызывать у меня смех, но сейчас мне не хочется смеяться.

Но, детка, – сказал он, – там я на двадцать лет моложе. Мне было тогда даже меньше лет, чем тебе сейчас.

– Я знаю, ответила она.

– Теперь я – другой человек, – сказал Джек, с горечью ощущая, что эта очаровательная, простодушная, не слишком умная девушка обманута, обманута временем и коварной долговечностью целлулоида, а он бесчестно воспользовался этим. – Совсем другой.

– Сидя в кинотеатре, – сказала Вероника, – я знала, как все было бы у нас с тобой.

Джек рассмеялся.

– Кажется, я должен вернуть тебе деньги, – сказал он.

– Что это значит?

– Ты не получила того, за что заплатила, – сказал он, вытаскивая руку из-под ее головы. – Тот двадцатидвухлетний паренек, за которого ты заплатила, давно не существует.

– Нет, – медленно выговорила Вероника, – я ни за что не платила. И тот двадцатидвухлетний паренек никуда не исчез. Когда я сидела в ресторане и слушала твой рассказ о мистере Делани и несчастном сценаристе, я поняла, что тот юноша жив.

Усмехнувшись, она теснее прижалась к нему, повернула голову и зашептала Джеку на ухо:

– Нет, это еще не вся правда. Все было не так, как я представляла себе в кино. Все было гораздо, гораздо лучше.

Они оба рассмеялись. Благодарю тебя, Господи, за то, что на свете существуют поклонницы, подумал Джек, стыдясь своих мыслей. Он снова обнял ее, коснувшись рукой густых темных волос Вероники.