Игра в жмурики   ::   Волохов Михаил

А то ж здесь за двадцать четыре часа бессменных со скуки можно сбрыкнуться. Маринка, пизда, уволилась. Ты Маринке-то хоть впер?

Феликс. Кому хочу, тому я и впираю, коллега.

Аркадий. Вот все вперли Маринке, а ты, коллега, забрезговал. И в этом пункте, Эдмундович, ты от коллектива отошел. Я понимаю - ты медсестричек стерильных в своей трехкомнатной фатере к потолочку за ушки гвоздоточками пришканапачиваешь и жаришь в такой позе во все дырки. Бабушка тебе, говоришь, квартирку по наследству отписала? Грибы твоя бабулька, видно, сильно собирать любила и кушать, как и все бабушки.

Феликс. А если да, то что?

Аркадий. Да просто трудно доказать, что человека предумышленно отравили, когда он бледную поганку схавает.

Феликс. Я полагал, что ты мудак именно такого уровня.

Аркадий. Полагал?

Феликс. Полагал. .

Аркадий. Ну и Госплан.

Феликс. А я о чем.

Аркадий. А теперь, значит, сандалишь стерильных медсестричек, в своей дармовой трехкомнатной хазе пришканапачивая их к потолочку гвоздоточками?

Феликс. Гвоздоточками.

Аркадий. И поэмку пишешь, как бабушку бледной поганкой прибрал?

Феликс. Пишу, Аркаша. Достоевский раз написал такую штучку, а я еще раз пишу.

Аркадий. Ну так позволь мне у тебя спросить, Феликс Эдмундович, великий писатель совейский.

Феликс. Ну-ну.вопросик - пожалуйста. Все вопросики, пожалуйста, к совейскому писателю. Ну.

Аркадий. У тебя писька от ебли не пухнет, Эдмундович?

Феликс. Сократовский вопрос, совдепия, сократовский! Ну и позволь мне ответить по-эпикуровски.

Аркадий. Весь внимание, - отвечай. Ну-ну.

Феликс. Хуй у меня от ебли слюной сперматической исходит - так ему хорошо.

Аркадий. Ну вот просто первый раз я такое еврейское говно в жизни встречаю. Я тебе по дружбе говорю.

Феликс. Ну я тебе давно уже по дружбе сказал, что такого брандсбойдного разговаривающего хохлятского поноса я представить просто себе не мог, что он мог таким смердящим из матери природы высраться.

Аркадий. Тебе, Феликс, жить, - отъебись, на хуй.

Феликс. Тебе не жить?

Слышно поскуливание собак.

Аркадий. Опять все мясо сожрал - собакам не оставил, сука.

Феликс. Чтобы они всю ночь здесь за тебя ворота стерегли, коща ты дрыхать будешь в час ночной не по инструкции?

Аркадий. Ты тоже час ночной не по инструкции кемаришь тебе тоже собаки помочь, если что, смогут.

Феликс. У меня на то пульт противопожарный с сиреной.

Аркадий. Кто из нас говно? К тому же вот Лев Толстой мясо совсем не жрал, а в шестьдесят лет имел стоящий хуй, потому как детей рожал и был, между прочим, оченно великим писателем.

Феликс. И ты вот мясо не жрешь. Почему тогда мудак?

Аркадий. Поговори-поговори.

Феликс. Откуда знаешь, что Лев Толстой мясо не жрал?

Аркадий. Да у нас в таксопарке тоже один писатель пожарником заделался тоже все поэму епическую пишет. Да тот хоть ворота не брезгует открывать - и то хоть от него польза ребятам. И Люське-диспетчеру все вперли - и он впер. А ты? Кончил МВТУ им. Баумана. Получил охуительиую специальность - инженер по космической сварке. Государство на тебя тысячи золотом ухандокало. Нет, сука, захотел стать миллионщиком, Солженицыным. Отзаправил на тот свет баушку, устроился пожарником чтобы не работать, растлеваешь медсестричек, молоко пиздишь, сухофрукты, лекарства; в картишки народ раздеваешь на тыщи, поэму антисоветийскую кропаешь для самолечения души своей испепеленной, - твои слова, я запомнил, на хуй. Нет, ну образ совейского коммуняги, которого надо к стенке. А тебя тут еще стольником государство одаривает. Тебя бы сейчас в урановый забой, ты бы человеком сразу стал. И почему ты до сих пор не в Израиле, Шамирчик? И там ты на хуй кому нужен, пожарник. Поэму там и без тебя писать мудозвонов хватает. Да тебя туда еще хуй пустят. Не, ваше, мне тоже комично.