Кыш и я в Крыму (Повесть о новых приключениях Алеши Сероглазова и его верного друга Кыша)   ::   Алешковский Юз

И глаза у меня слезились от морского ветра. Он был так силён, что поддерживал нас, когда мы спускались с обрыва к морю. - Это дикий пляж, - сказала мама. Кыш первым подбежал к воде, лизнул её, фыркнул; в этот момент как раз набежала волна, но он ухитрился подпрыгнуть и отбежать. Отбежал, улёгся между двух камней и стал следить за волной. Он думал, что она с ним играет, но подойти поближе боялся. Мы устроили навес из простыни и пять минут загорали, ворочаясь с боку на бок. Потом пять минут сидели под навесом, а уж когда у меня сил больше не было терпеть - так хотелось купаться, - пошли в море. - Кыш, - позвал я. - Иди сюда! - Но он, поджав хвост, забрался в тенёк под простыню. Босиком по камешкам идти было больно. Я кому-то наступил на ногу, отскочил, испугавшись, в сторону и упал на дремавшую женщину. Мама за меня извинилась. Я вошёл по пояс в воду, снова поскользнулся, упал, начал барахтаться и орать: - Море! Море! Ура! Мама велела мне сесть и сидеть в воде на одном месте, пока она сплавает до оранжевого шара, и не нарушать тишины. И это было здорово: сидеть в море, перебирать руками камешки и держаться за большой камень, когда набегает и толкает в грудь волна. Мама, доплыв до шара, помахала мне рукой и поплыла обратно, а Кыш так больше и не подошёл близко к морю. Вылезать из воды мне не хотелось, но мама сказала: - На первый раз хватит. Пошли обедать. Ужас как есть захотелось! Мы с Кышем сразу почувствовали голод: он облизнулся и навострил уши, а я сглотнул слюнки.

7

Сначала мы купили в магазине и накормили Кыша кусочками его любимого трескового филе. А потом он нас ждал, привязанный к дереву около "Пельменной". Когда мы вышли оттуда, я увидел, что Кыш успел подружиться с большим псом шоколадной масти. Но Кыш закрутил поводок вокруг дерева, а обратно раскрутиться не мог и тихонько тявкал: просил пса о помощи. А пёс стоял над Кышем, доброжелательно виляя хвостом, и соображал, чего от него хотят. Я отпустил Кыша с поводка. Он стал припадать на передние лапы, приглашая пса повозиться, потом рванулся с места, думая, что его будут догонять, потом вернулся и с удивлением посмотрел на невозмутимого пса: "Что же ты за собака, если не хочешь играть?" - Ему не до игры, - сказала мама. - Он старик. И между прочим, это пойнтер. Охотничий чистокровный пёс. Красавец. - Как же он сюда попал? - спросил я вышедшую из "Пельменной" официантку. - Бездомный. Третий год здесь бродит. Мы его не обижаем. Даже заелся немного. Конфеты любит. Купите и скажите ему: "Пиль!" Циркач, а не собака! Мама купила в ларьке две карамельки, а я сказал псу: - Пиль! Лежавший на асфальте пёс мгновенно вскочил на ноги, весь подобрался, подогнул одну лапу и стал похож на бронзовую собаку, стоящую на мраморной подставке на папином письменном столе. И на него засмотрелись прохожие так он был красив в стойке и не казался в этот миг обрюзгшим стариканом. Постояв немного, он устало присел и поднял морду вверх: ждал конфетку. Я бросил ему две карамельки. Он поймал их на лету, одну разгрыз, а другую положил около Кыша. "Можно, я съем?" - спросил у меня Кыш. - Ешь, - сказал я, чтобы добрый пойнтер не думал, что Кыш брезгует его угощением. И мне стало почему-то грустно, словно я час назад не радовался морю и не был счастлив, что приехал в Крым. У мамы тоже был расстроенный вид. Она сказала, вздохнув: - Алёша! Кыш! Пошли домой. Кто-то ещё крикнул псу: "Пиль!", но он не сделал стойку, улёгся под деревом и задремал. - Он умный, - сказала маме официантка, - выступает редко и не перед каждым. Ваш мальчик ему понравился. - Это не я понравился, а наш Кыш, - сказал я. По дороге домой мы заглянули в "Хозяйственные товары".