Новенький   ::   Сатклифф Уильям

С остальными новенькими в шестом это отлично получалось, а вот с Барри – нет, потому что он ухитрился наплевать на всех еще до того, как им представился случай наплевать на него. Не скажу, что он был активно необщителен, – просто создавалось впечатление, что ему неинтересно заводить друзей. Если учесть, что при этом он был шести футов росту, сложен как бог и с лицом кинозвезды, нетрудно понять, как ему удалось запугать абсолютно всех в школе, даже пальцем не шевельнув.

Его бесстрастность только усиливала паранойю всех и каждого по поводу собственных тел. Стоя рядом с ним, ты чувствовал себя уродцем – маленьким, волосатым и неловким. Все ощущали, как его взгляд жжет прыщавые подбородки, блестящие носы, жирные волосы или слишком короткие ноги. Все его боялись.

Но не смотреть на него мы не могли. Во всяком случае, я не мог на него не смотреть. Я не гений самоанализа, но, признаться, Барри делал со мной что-то странное. Я отыскивал его в толпе. Когда открывалась дверь в комнату отдыха шестого класса, я не мог удержаться и оборачивался глянуть, не он ли это. В столовой я к нему не приближался, но бродил со своим подносом, высматривая, где он сидит, а уж потом садился сам. Я был вроде как одержим Барри.

Мне удавалось не думать о нем только в те редкие моменты, когда я начинал беспокоиться о себе.

Что за фигня со мной творится? Почему я глаз от него отвести не могу?

И я подозревал, что в этом не одинок. Где бы ни появлялся Барри, я замечал крошечную перемену в социальной температуре. Иногда жарче, иногда холоднее, но как только обнаруживалось его присутствие, температура менялась. Примерно то же самое происходило, когда вокруг школы бродили девчонки.

Даже Школьный Зверь – парняга, который мог удержать под крайней плотью восемнадцать двухпенсовиков и регулярно это доказывал, – даже он, похоже, в присутствии Барри слегка пугался. Несколько тушевался. И уж конечно не вынимал член и не начинал требовать монеток. Каким-то образом Барри заставлял всех вести себя лучше.

Его замечали все – это было очевидно. А я хотел знать, обращаю ли я на него больше внимания, чем все остальные, или нет. Мне почему-то казалось, что да.

Понимаете, что я хочу сказать?

Мне тогда было очень неспокойно.

Скажем прямо – Барри был просто секс-бомба. А я... ну, а я – нет.

У меня огромный крючковатый нос, я постоянно покрыт щетиной – что бреюсь, что не бреюсь, – у меня жесткие волосы, а брови – как усы. Я – мечта антисемита. Ку-клукс-клан заплатил бы целое состояние, чтобы развесить мои портреты по всем американским школам – маленьких девочек пугать.

Только поймите меня правильно. Когда я познакомился с Барри, я уже не был таким юным размазней, которому переживания из-за собственной внешности мешают заметить, что гнойный прыщ на носу – еще не весь мир. С точностью до наоборот. Я прошел эту стадию и как раз начал двигаться к тому, чтобы примириться со своей наружностью. Я чувствовал себя необычным. И мне нравилось, что тупицы испытывают ко мне отвращение, потому что с тупицами я в любом случае не стал бы и разговаривать.

Общеизвестно, что мужчине для шарма красота не нужна. Поэтому уродство было достоинством, оно давало мне дополнительные шансы на внимание. В идеале я бы предпочел не быть настолько страшным, но все же... жить с этим я мог.

Тупицы испытывали отвращение и к Барри. Мне казалось, этот общий опыт как-то поможет мне стать его... союзником. Да, это хорошее слово. Я не из тех сопляков, что кругами бегают в поисках друзей, – я просто думал, что из Барри получился бы полезный союзник.



Глава четвертая



Познакомиться с Барри было непросто. От одной мысли о том, чтобы завести с ним разговор, у меня в горле будто булыжник застревал.