Одлян, или Воздух свободы   ::   Габышев Леонид

"Сколько же я буду сидеть один?"

Он пролежал до обеда, разглядывая сводчатый потолок, стены, дверь... Иногда вставал, оправлялся в парашу, пил холодную воду и ложился снова. Скукота. Вдруг открылась кормушка, и ему подали обед - гороховый суп и овсяную кашу.

Мысли его путались. От тюрьмы перескакивали к КПЗ, к дому, к училищу. И все же Коля твердо верил: срок ему не дадут, ну на худой конец - дадут условно. Да и Бог с ним. Лишь бы свобода. Остальное - ерунда.

После ужина Коле сказали собраться с вещами и повели на второй этаж. Дежурный, достав из-за голенища яловых сапог фанерку, формой как разделочная доска для хозяйки, только поменьше, поставил карандашом пополнение в двадцать восьмую камеру и открыл ее.

Коля решил быть пошустрее и потому смело переступил порог. Пацаны сидели и лежали на кроватях. Но едва захлопнулась дверь, как все повскакали с мест, гогоча от радости.

- О-о-о!!! Камбала!!! Где же тебя поймали?!! - прокричал белобрысый мордастый парень, с восторгом оглядывая Петрова.

Вопрос повис в камере, все молчали, устремив пять жадных взоров на новичка. У него не было левого глаза, и он наполовину был прикрыт. Под невидящим глазом зияла ямка, в которую запросто бы поместилось воробьиное яйцо. Ямка напоминала воронку от авиабомбы только во много раз меньше. Из воронки в четыре разные стороны расходились темные грубые рубцы.

Коля не оробел и, улыбнувшись, ответил:

- Тура обмелела, вот меня и поймали.

Пацаны загоготали еще громче и подошли ближе, внимательно разглядывая новичка. Он был невысокого роста и выглядел совсем сопляком. Коля рассматривал их. Малолеток было пять. Сильно здоровых среди них не было, но он был всех меньше. Он стушевался. Нехорошее предчувствие закралось в душу. "Если полезут драться - отвечу, будь что будет",- решил он.

- Ребята, куда матрас положить?

- Да вот,- указал белобрысый на пустую кровать.- Ложи сюда.

Другой, похожий на цыгана, парень обвел прищуренным взглядом сокамерников и, заикаясь, сказал:

- Да ты раздевайся. Не стесняйся. Это теперь твой дом.

Коля сбросил с себя бушлат и шапку на кровать, хотя в камере была вешалка, но кровать ближе. Парни закурили, и Коля попросил у них. Прикурив, сильно затянулся.

- Ну, откуда будешь? - спросил белобрысый.

- Из Заводоуковского района,- ответил Петров и, чуть помолчав, спросил: - Земляки есть?

- У нас нет. Там,- и парень показал рукой в стену,- в какой-то камере есть.

Ребята расселись на кроватях. Сел и Коля.

- По какой статье? - спросил, заикаясь, цыган.

- По сто сорок четвертой.

- Кого обчистил?

Коля задумался.

- Я вообще-то никого не чистил. Шьют мне две кражи.

- Э-э-э,- протянул белобрысый.- Он в несознанку. Вяжи об этом.

Ребята курили и расспрашивали Петрова, сколько человек пришло по этапу, много ли малолеток, первый ли раз в тюрьме. Он отвечал, а сам рассматривал камеру. Она была небольшая. Всего три двухъярусных кровати. Он занял шестое, последнее свободное место. Возле вешалки с фуфайками, на табурете, стоял бачок с водой. В углу у самой двери притулилась параша. У окна между кроватями стоял стол. На столе лежала немытая посуда. Стол и пол были настолько грязные, что между ними не было никакой разницы.

Ребята встали с кроватей, и цыган сказал:

- Тэк-с... Значит, в тюрьме ты в первый раз. А всем новичкам делают прописку. Слыхал?

- Да, слыхал. - Но в чем заключается прописка, Коля не знал.

- Ну что ж, надо морковку вить. Сколько морковок будем ставить?

Ребята называли разные цифры. Остановились на тридцати: двадцать холодных и десять горячих.

- А банок с него и десяти хватит, - предложил один.

- Десяти хватит, - поддержали остальные.

Морковку из полотенца свили быстро. Ее вили с двух сторон, а один держал за середину.