Позови меня в даль светлую   ::   Шукшин Василий

Старика раззадорил тоже этот Юркин наскок.

-- Так. Ладно. Собака -- это ладно. А змея укусит?.. Где они были, доктора-то, раньше? Не было. А бабка, бывало, пошепчет -- и как рукой снимет. А ведь она институтов ваших не кончала.

-- Укус был не смертельный, вот и все. Это элементарно.

-- Иди подставь: пусть она тебя разок чикнет...

-- Пожалуйста! Я до этого укол сделаю -- и пусть кусает, сколько влезет, -- я только улыбнусь.

-- Хвастунишка.

-- Да вот же они, во-от! -- Юрка опять показал на книги. -- Люди на себе экспериментировали! А знаешь ты, что когда академик Павлов помирал, то он созвал студентов и стал им диктовать, как он помирает...

-- Как это? -- очень заинтересовался старик.

Витька тоже не слышал про это.

-- Так. "Вот, говорит, сейчас у меня холодеют ноги -- пи-шите". Они писали. Потом руки отнялись. Он говорит: "Руки отнялись".

-- А они пишут?

-- Они пишут. Потом сердце стало останавливаться, он говорит: "Пишите". Они плакали и писали. -- У Юрки у самого на глазах показались слезы. На старика рассказ тоже произвел сильное действие.

-- Ну?

-- И помер. И до последней минуты все рассказывал, по-тому что это надо было для науки. А вы с этими вашими баб-ками еще бы... триста лет в темноте жили. "Раньше было! Раньше было!" Какие-то кулацкие уклоны... Вот так было раньше? -- Юра подошел и включил радио. Пела певица. Не-много все послушали ее. -- Где она? -- спросил Юрка.

-- Кто?

-- Певица-то. Ее же нет здесь, а -- поет.

-- Так это по провода-ам.

-- Это радиоволны! "По провода-ам". По проводам -- это у нас здесь. А она, может, где-нибудь в Москве или в Ленин-граде поет -- что, туда провода протянуты?

-- Провода. Я в прошлом годе ездил к Ваньке, видел: вдоль железной дороги провода висят. На столбах. Чего ты мне говоришь-то?

Юрка махнул рукой.

-- Тебе не втолковать! Мне надо уроки учить. Все.

-- Ну и учи.

-- А вы отрываете. -- Юрка сел за стол, зажал ладонями уши и стал усердно читать.

Долго в избе было тихо.

-- Витька, а ты на кого хочешь учиться? -- спросил ста-рик.

Витьку этот вопрос застал врасплох.

-- Я пока выбираю, -- сказал он.

-- На кого он будет учиться! -- оторвался от книги Юр-ка. -- У него по арифметике плохо. Не исправил, Витька?

-- Не...

-- Что ж ты?

-- Знаешь, на кого учись? На судью, -- посоветовал ста-рик.

-- О-о! -- удивились ребятишки. -- Чего это?

-- Люди будут бояться. Скажут: вон, вон -- судья идет! Большое дело.

-- Тогда уж -- на прокурора, -- сказал Витька. -- Он пострашней.

-- Прокурор -- это не все понимают, что страшно. А вот судья... это судья. Это уже тюрьмой пахнет.

Еще помолчали.

-- Он есть на карточке? -- спросил вдруг старик.

-- Кто?

-- Тот ученый, помирал-то который.

-- Академик Павлов? Вот он.

Юрка подал старику книгу и показал Павлова. Витьке тоже показал редкостного ученого.

-- Старенький уж был, -- сказал Евстигнеич жалостливо.

-- Он был до старости лет бодрый и не напивался, как... некоторые. -Юрка отнял книгу. -- И не валялся потом на печке, не матерился...

-- Чего вы взъелись-то на меня?! -- вскричал больной старик. -- Ты гляди что -- житья не дают! Комиссары нашлись... Вам ба по тогдашнему делу -- только комиссарами быть. Они тогда молодые были... Такие же вот... молокососы заполошные. Командовали.

Юрка сел опять за учебники, а Витька стал листать книж-ку с портретами ученых.

-- Ох, мать ты моя-а!.. -- закряхтел опять старик. И полез с печки. Надел валенки, взял нож и вышел в сени.

-- Куда это он? -- спросил Витька.

Юрка пожал плечами.

-- Ну, и что этот гусь? -- спросил Юрка. -- Наверно, от-цом твоим станет?

Витька уставился на друга, точно до него только сейчас дошел истинный смысл прихода дяди Володи в их дом.

-- Отцом? -- переспросил он.

-- Ну а кем же? Не родным, конечно, но жить-то у вас бу-дет.

Вошел старик... Нес в руке добрый кус сала.

-- Нате поешьте... ученые. А то, пока дойдете до своих хирургов-то, -загнетесь.